Выбрать главу

— А тебе чего? Ты зачем ходишь?

— Мне нужно построить новую лодку, — сказал Соленый Ветер. — У меня старая совсем рассохлась.

— А дворец тебе не нужно построить? — насмешливо сказал Равнодушный. — Ты бы лучше дворец попросил.

— Мне надо лодку, — упрямо стоял на своем Соленый Ветер. — Я слышал, что вы волшебник и можете сделать все, что захотите.

Равнодушный выпятил грудь, гордо поднял голову.

— Все могу, но не для каждого же, а только для себя. С какой стати я о тебе буду беспокоиться?

— Мне нужно еще одно рисовое поле, — вступил в разговор Пальмовая Кора.

— Нам построить новую хижину, — подступили охотники.

— Хватит! Надоели мне ваши просьбы, — разозлился, наконец, Равнодушный. — Вон отсюда. Вон: Эй, стража, увести их.

Крестьяне, рыбаки не стали дожидаться, когда их выведут. Они разбежались, кто куда.

Читай-Листай подумал, что теперь никого нет, открыл дверь и лицом к лицу столкнулся с Равнодушным.

— Растяпа! Тебе нельзя поручить ни одного дела, — рассердился Равнодушный. — Нет у меня больше для тебя работы… Уноси стол и ведро. И чтоб я тебя больше не видел!

— А как я буду жить без работы? — робко спросил Читай-Листай. Он сразу как будто стал меньше ростом, согнулся и униженно поклонился.

— Ну, хорошо, — смилостивился правитель. — Будешь мыть во дворце полы и прибирать в комнатах.

— Я не умею. Я умею только читать и писать.

— Научишься, — буркнул Равнодушный. — Ты не достоин другой работы. — Он повернулся и оставил Читай-Листая в растерянности.

ПРЕДЛОЖЕНИЕ ПЕТРУШКИ

Вконец расстроенный вернулся виноградарь домой. Он всю дорогу ругал про себя Равнодушного, а войдя в хижину, стал ругать его вслух. Он даже не заметил, что в хижине сидит Петрушка.

— Разбойник. Грабитель. Самодур, — так и слетали с его языка ругательства. — Все, что ни захочет, чтоб немедленно исполнялось.

— А как это он делает-, что все его слушаются? — спросил Петрушка у Бабочки, ожидая, пока Начинай-Незаканчивай заметит его и расскажет, что случилось.

— Не знаю, — ответила Бабочка. — Может быть, у него есть волшебное кольцо или он нашел волшебную лампу Алладина. Но разозленный Начинай-Незаканчивай не слышал этого разговора и продолжал ругать правителя всеми оскорбительными словами, какие только мог придумать.

— Пусть твоя дочь развлекает меня и ухаживает за мной, — передразнивал он правителя. — Крокодил, осел Лопоухий! Я лучше умру, чем отпущу мою дочь во дворец ухаживать за противным рябым правителем.

— Ты говоришь меня во дворец к Равнодушному? — забеспокоилась Бабочка. И Начинай-Незаканчивай объяснил, что потребовал от него правитель.

— Я не пойду, — заплакала Бабочка. Начинай-Незаканчивай стал утешать ее, сказал, что он ее никогда не отпустит. Пусть Равнодушный делает, что хочет!

Петрушка не участвовал в разговоре. Его взгляд был устремлен куда-то в простенок. Он обдумывал мысль, которая только что промелькнула в его голове. И когда обдумал, на лице у мальчика появилась радостная улыбка.

— Не беспокойся. Все будет хорошо, — он наклонился к уху виноградаря и рассказал ему о том, что придумал. Виноградарь вначале недоверчиво покачивал головой, хмурил свои густые брови, но Петрушка уговорил его.

— Мы сделаем это. Мы обязательно сделаем, — еще раз проговорил мальчик. — Обведем Равнодушного вокруг пальца.

— Боюсь я что-то, как бы чего не случилось, — сомневался Начинай-Незаканчивай. А Петрушка весело смеялся и уверял, что все будет отлично.

ИГРА

Бабочка пришла к Равнодушному ровно в полдень. Разомлевший от жары, он лениво растянулся на ковре и время от времени протягивал руки. Изучившие привычки своего повелителя Лови-Хватай и Читай-Листай то подавали ему желтые бананы, похожие на стручки гороха, только очень большие, то брали молоток и разбивали кокосовые орехи, чтобы напоить хозяина освежающим беловатым соком.

Бабочка вошла как раз в тот момент, когда Равнодушный, запрокинув голову, пил ароматный сок. Поэтому он ее сразу и не заметил. Зато Бабочка цепким взглядом успела оглядеть все: и лежащие горкой в углу кокосовые орехи, сваленные друг на друга, как арбузы на лотке, и висящие тут же на стене гроздья бананов. В одном углу стояли кувшины, в которых белело молоко. Другой угол занимали богатства Равнодушного. На полу, плотно придвинутый к стене, стоял старый сундук, окованный железом, а на нем и около него в беспорядке разбросаны драгоценные камни. Даже здесь, в полутемном углу, они сверкали то красными, то голубыми искорками, как только луч солнца попадал в окно, и тут же потухали.