По мнению историков, социал-демократы, руководствуясь благими намерениями проведения максимальной демократизации армии в условиях победившей революции не могли просчитать все возможные последствия издания приказа №1 для Российской армии, проявившиеся в еще большем её разложении и упадке дисциплины среди солдат, что в конечном итоге приведет к бесславному выходу России из Первой мировой войны и подписанию унизительных для России условий Брестского мира. По мнению генералов с принятием Приказа №1 в армии был нарушен основополагающий для любой армии принцип единоначалия, в результате произошло резкое падение дисциплины и боеспособности русской армии, что в конечном итоге способствовало её развалу. Психологическая атмосфера вражды и недоверия в кругах высшего офицерства была создана, и рассеять её уже было трудно.
Лавр Георгиевич не был ни социалистом, ни монархистом. Подобно подавляющему большинству тогдашнего офицерства, он был чужд политическим страстям, но как Главнокомандующий, генерал Корнилов имел более других военачальников смелости и мужества выступать против разрушения армии и в защиту офицерства.
Корнилов был очень популярен в войсках. На пост военного диктатора выдвигались разные кандидатуры, в том числе Алексеев, Брусилов и Колчак, однако после назначения Верховным главнокомандующим Корнилова он оказался главным и единственным кандидатом в диктаторы.
Керенский, в целом, был согласен со многими взглядами Корнилова на положение в стране и пути выхода из него - оба считали, что монархия ушла в прошлое, стремились сохранить Россию великой державой, желали продолжения войны. В то же время Керенский, ярчайший представитель радикальной интеллигенции, с юности привык обличать военщину, а профессиональный военный Корнилов не без презрения относился к многословным интеллектуалам, в особенности, адвокатам.
В то же время введение военной диктатуры и разгон Советов, назначение Корнилова диктатором делало лишним самого Керенского и ставило под угрозу его политическое выживание. Объективно, Керенский мог сохранять власть, лишь лавируя между правыми и Советами, этим объясняется двусмысленное поведение Керенского на протяжении всего корниловского заговора, усиленное вскоре возникшей личной антипатией между Керенским и Корниловым.
К этому времени Петроградский Совет стал почти полностью большевистским, он предложил Керенскому вооружить рабочих и активистов, чтобы не допустить в Петроград войска посланные Корниловым для наведения порядка в городе. Сам Корнилов оставался в Ставке, он, как главнокомандующий, не мог оставить армию, но, как и все офицеры, посланный Корниловым генерал Крымов мог вполне справиться со своей задачей, если бы не был обманут Керенским. Столкнувшись с предательством Керенского, Крымов застрелился, а Корнилова и несколько его сторонников арестовали. При этом арестовал никто другой, как генерал Алексеев, горько впоследствии об этом жалеющий. Кому ж еще тогда было арестовывать русских патриотов?
Ради сохранения своей власти Керенский сделал всё, чтобы к власти вместо него пришёл Ленин, Троцкий и Сталин. И это уже была диктатура, но совершенно другого рода, чем планировал Корнилов. Она так напугала всех эксплуататоров в других странах, что они поспешили ввести у себя всевозможные демократические свободы, сократили рабочий день, повысили зарплаты, стали помогать пособием неимущим. Благодаря этому у них не было таких разрушительных революций, сохранилась и частная собственность на средства производства, делающая страну богатой, сохранилось население, сохранились замки, храмы, усадьбы, а у нас в России все это только-только начинает восстанавливаться. Может быть, для мировой истории такой эксперимент и был полезен, но почему у нас? Очень жалко нашу Россию, наших многострадальных людей.
В этот момент дверь в зал волостного правления распахнулась, и в неё вошел одетый с иголочки в пиджачную пару явно богатый пожилой купец. Он остановился, осматриваясь. Потом снял с головы картуз с лакированным околышем и захлопнул дверь. Во всех керосиновых лампах, подвешенных по стенам, задрожало пламя.
- Александр Васильевич! Кащенко! Кащенко! - послышался шёпот по всему залу.
Миша умолк, понимая, что никто его уже не услышит, подошел ко мне и сел между мной и Лыжиным.
- Приветствую вас, господа! - сказал громко Кащенко. - А мне сказали, что здесь рассказывают что-то интересное. Или уже все кончилось? Попал к шапочному разбору? Из Незлобной только что приехал.