- Только нельзя никому до последней минуты объяснять, что мы в действительности хотим делать. Пообещаю ему, что съемки будут интересные, материал он запишет горячий, а что он скажет своему начальству, администрации нашего города и главному врачу больницы, он придумает сам. Характер, к счастью, у него весьма авантюристический.
- А как его зовут?
- Олег. Олег Владимирович, вообще-то, ему уже тридцать пять лет. Ну, что? Решили?
- Да. Остальное обдумаем позже. Приходи ко мне, когда уже с этим Олегом поговоришь. Нет! Позвони мне из Пятигорска, если он согласится, а то я не выдержу столько ждать. Пойду, помогу маме, а то её всё раздражает, что ни скажу. А о тебе и слышать ничего не хочет. Я, говорит, о нём была такого высокого мнения, а он увез тебя на три месяца и не настоял, чтобы я хотя бы позвонила ей, успокоила, что жива-здорова. Ну, ничего, как только достанем горшочек, она убедится, что я не вру, позвонить ей никак не могла и к тебе заодно подобреет. Все, пока, - поцеловала я Мишу и убежала домой.
Он уехал в Пятигорск и звонил часто, но повторял в конце каждого нашего разговора, что пока ничего не продвигается. Не мог он найти оператора, готового только за обещание неведомой сенсации организовать освобождение двухэтажного здания от врачей скорой помощи, пусть даже ненадолго.
И вот, наконец, это случилось! Миша позвонил и сказал мне:
- Есть! Есть, милая ты моя!
- Ты договорился? С Олегом?
- Нет, другого нашел. Журналиста. Женька его зовут. Приедем, познакомлю. Олега с камерой он с собой возьмет.
- Очень рада, приезжайте.
- Они приедут со мной, так что тебе самой надо организовать какого-нибудь строителя с ведром раствора и мастерком наготове.
- Поняла. Жду.
- Будь умницей, милая моя. Целую. Пока.
- Приедешь, поцелуешь.
- А ты?
- И я поцелую. Пока.
Они приехали рано утром. Миша отвёл их позавтракать в кафе, а потом они вместе начали обход начальства, чтобы добиться кратковременного освобождения здания, в котором предполагались съемки исторического фильма на тему прошлой купеческой жизни села Воронцово-Александровского.
- Зачем вам именно этот дом? Есть же другие, гораздо красивее? - спрашивали их начальствующие лица, но Миша и его новые друзья отвечали, что дом купца Лыжина гораздо лучше тех купеческих домов, которых осталось больше всего, и в то же время, он более усредненный, чем дом купцов Мостовенко и Кащенко, чьи дома все знают. Слова эти звучали достаточно убедительно, а после того, как представители Пятигорской телестудии сказали нужному им начальству, что можно будет в доме все комнаты закрыть и оставить только коридор, лестницу и комнатку, служившую кухней семье Лыжиных, то всё начальство объявило о положительном решении вопроса.
И приступили. Моя мама осталась сидеть во дворе, развлекая строителя с ведром раствора и банкой краски, а мы с Мишей и Женя с Олегом, взяв с собой дрель, молоток и зубило, вошли в дом Лыжина с черного хода.
Место, которое показывал мне Тимофей Савельевич, я запомнила на всю жизнь, и сразу показала его Мише. Он очертил его чем-то острым и начал пробивать стену.
- Начинать съемку? - спросил Женя.
- Начинайте, - ответила я.
Через мгновение включилась камера, а ещё через несколько минут мы увидели и горшочек, и рассыпавшиеся из него монеты, и... какую-то бумагу, сложенную вчетверо.
- Вот это да! - воскликнули чуть ли не хором Женя и Олег.- Так это и есть ваша сенсация?
- Да, это она и есть, - спокойно подтвердил Миша, а я в нетерпении схватила бумагу, развернула и прочла:
Уважаемый товарищ Дарья Петровна!
Очень надеюсь, что ты, Дарьюшка, получишь это письмо. Специально, чтобы отправить его тебе, я приехал на родину, в Воронцовку из далекой Иркутской губернии, по-теперешнему, Иркутской области.
Дальше читать я не стала, сложила письмо и убрала в карман.
- Как хорошо, Миша! Лыжин письмо прислал, надеюсь, что теперь мы узнаем, как их дальнейшая жизнь сложилась.
- Конечно, здорово, - ответил Миша. - Давай мне рюкзак, чугунок спрячем. Позови рабочего, пусть заканчивает.
Моя мама вошла вместе со строителем. Наверное, хотела убедиться. Рабочий заделал дыру, закрасил той краской, которую я подбирала по памяти об этом месте, заходила для этого специально в здание Скорой помощи с черного хода.
Через несколько минут всё было сделано. Я даже полы протерла. Женя с Олегом были ошарашены и очумевшими глазами смотрели на нас с Мишей.
Так, с глиняным горшочком, полным царских десятирублевок, в рюкзаке за спиной у Миши мы дошли до городской администрации и, ошарашив секретаршу видом видеоператора с включённой камерой, вошли к Главе администрации в кабинет. Выяснив причину нашего прихода, он вызвал представителей прокуратуры и полиции. Они приняли у нас весь клад по описи и попросили ждать сообщений.