Нам обоим было приятно и спокойно вместе, никто нам здесь в беседке не мешал целоваться. Хотелось отрешиться от окружающей действительности и представить себя дома, в родном городе Зеленокумске. Погода, только погода, тепло летнего вечера, запахи близкой реки и цветов, звон цикад напоминала нам о доме.
Окончательно стемнело, в комнатах зажглись свечи и керосиновые настольные лампы. Из дома вышел Лыжин и заставил нас разойтись.
- Иди-иди, - сказал он Мише, выпроваживая его за ворота и замыкая их за ним.
- А ты отправляйся, в бане вода уже остыла. Наобещала помочь, а теперь в сторону? - это он изрек уже для меня. - Настенька, проводи ее, - обратился Лыжин к молодой служанке в белом платочке.
- Есть идти в баню! - приложив ладонь к голове, сказала я, и, взяв Настеньку под руку, чего она меньше всего ожидала, подчинилась её указаниям на весь оставшийся вечер.
Баней оказалась небольшая комната, пол которой был выложен красным кирпичом, но не плашмя, а боком. На каждом - фамилия купца с буквой ять. Никакой парилки, никакого дерева в отделке. Побеленные голубоватой известью глиняные стены и печка не огромная русская, с овальным жерлом, а наша кавказская, прямоугольная небольшая, с одной чугунной дверцей, с маленькими чугунными колосниками и чугунной же плитой, размером не больше современной газовой печки с двумя конфорками.
Большими у печки были только дымоходы. Они по множеству кирпичных ходов в стене расходились в разные стороны, пока не соберутся в одной точке - в трубе на крыше.
На поверхности плиты было два отверстия, закрываемые набором чугунных же кружочков. На них можно ставить кастрюльки и готовить. Сейчас здесь стояла вместительная металлическая ёмкость с водой, на поверхности которой плавал деревянный ковш. От горячей воды поднимался пар.
- А меня Лыжин пугал, что уже вода остыла для купанья, - сказала я.
- Нет, конечно. Это барин пошутил, вода и до утра не остынет, - успокоила меня Настенька.
- Эту печку вы дровами топите или углем? - спросила я.
- Сначала чуть-чуть дров зажигаем, без них уголь не разгорится - объяснила мне Настенька.
- И мы точно так же, - уверила ее я, что кое-что в этом смыслю. И объяснила:
- Такая печка долго была и у моей бабушки. Когда проводили газ, она с ней расставаться не захотела и в нее форсунку с газом вставили.
- А когда вам газ проводили? - спросила Настенька. - Для чего газ?
- Газ, чтобы отапливать дома. Но это еще до моего рождения было, - сказала, а сама подумала: «Что я говорю, кому говорю?»
И постаралась отвлечь девушку своими насущными вопросами:
- Показывай, как вы купаетесь.
- А вот горячая вода на плите, а холодная - в кадушке, в углу. На лавке медный таз, рядом мочалка и мыло.
- А из чего эта мочалка? Что-то я такой никогда не встречала, - заинтересовалась я.
- Так она у нас на лозе растет, - ответила Настенька. Я даже подпрыгнула, но засомневалась и осторожненько уточнила:
- На виноградной?!
- Нет, не на виноградной вовсе. У мочалок своя лоза есть, но она так же плетется, как виноградная, поэтому ей опора нужна, - объяснила Настенька.
- Классно! И почему у нас такой мочалки не водится? Перевели, что ли? Слушай, так чётко трёт этот натуральный продукт!
От этой конусообразной мочалки я была в полном восторге. Наверное, такие и у нас есть, я просто о них не знаю.
Настенька подтащила мне под ноги деревянную кадку и развела в ней горячую воду.
- Вставайте сюда, барышня, в эту воду, - предложила она, - а из медного таза воду выливайте прямо на себя. Не бойтесь, здесь пол с уклоном, в углу вся вода собирается по кирпичам и выливается наружу. И воды не жалейте, я еще подолью, если надо. Я пока ваши вещи постираю, они уже замочены. Купайтесь.
И вышла в предбанник.
Часть 10
Долго мое купанье не продолжалось. Это вам не ванна с душем. Но мочалка! Это что-то! Волосы промыла мыльной пеной, которую взболтала в тазу. Потом прополоскала. Не очень уверена, что промыла, но деваться некуда. В следующий раз попрошу яичко. А пока переживу как-нибудь. Все спрашивают, почему я не заплетаю косу, хожу с распущенными волосами, «простоволосая». Вот заплетусь теперь.
Вышла я в предбанник, завернутая в полотенце. Брюки мои уже висели на натянутой веревке, а цыганские юбки и футболка лежали в тазу с мыльной водой. В тот же таз была опущена стиральная доска. Бока у нее были из деревянных дощечек, а стиральная поверхность - из волнистого оцинкованного металла. Настенька склонилась над стиральной доской, натерла мылом мою футболку прямо на доске, и, перебирая футболку пальцами, усердно начала тереть её, с усилием налегая на доску всем весом своего тела.