Я стояла, не поворачиваясь, и у меня было такое ощущение, что меня окатили холодной водой с головы до ног. Повернувшись к Лыжину, высказалась:
- То, что меня не любят, в общем-то, не удивительно. Явилась неизвестно откуда, завалила работой, тороплю: скорей-скорей, надо спешить. Скоро сезон переработки винограда. Не успеем подготовиться к сезону, заболевшее вино заразит и молодое вино. Но ведь вы, Тимофей Савельич, меня с самого начала не обязывали являться на производство к определенному часу. Я не только не знаю часа начала работ, но и вообще не слежу за временем, у меня нет часов. Если это необходимо, позаботьтесь, чтобы меня будили вовремя. И о перекусе в обеденное время надо позаботиться, хорошо бы, чтобы для всех работников сразу. Хотя бы чай с печеньем.
- Ладно, иди уже. Подумаю, что смогу, то сделаю, - сказал Лыжин и я вышла из кабинета.
Часть 15
Через короткое время из кабинета вышел и Галкин. Высокий и солидный, хоть и не толстый, Галкин был лысоват, одет в темный суконный однобортный пиджак, глухо застегнутый рядом пуговиц вплоть до маленького отложного воротника, из-под которого выглядывал белый воротник рубашки, подчеркнутый обвислым галстуком-бабочкой. На ногах его красовались знаменитые воронцовские сапоги с заправленными в них брюками из темного сукна.
- Вынужден пока оставить тебя здесь за старшую, - обратился ко мне Галкин. - Мне надо отлучиться по поручению Тимофея Савельича. Похоже, мы с тобой встретимся сегодня в ресторации. Надеюсь, что тебе там понравится, и ты согласишься вместе со мной прогуляться в такое приятное заведение ещё раз.
- Не понимаю, о чем вы говорите, но сразу на ваше предложение готова ответить отказом, - ответила я с одновременным вопросом в мозгу: «О чем это он лопочет?»
- Посмотрим- посмотрим, - проговорил Галкин и ушел.
Я позвала с собой одну из женщин, которая была одета чисто, но гораздо беднее и проще, чем Евдокия. Она была в темной сатиновой юбке, ситцевой в мелкую полосочку кофте навыпуск, неизменно застегнутой впереди на длинный ряд пуговиц, включая стоячий воротничок. Волосы были спрятаны под завязанную белой косынкой на украинский манер, поэтому она казалась выше, чем была на самом деле.
- Как тебя зовут? - спросила я.
- Анна, барыня, - непривычно ответила она.
- Пойдем со мной.
- Да, барыня.
- Не называй меня барыней. Я просто Даша.
- Хорошо. Пошли.
Мы взяли два ведра с горячей водой, и пошли в мой кабинет, развели желатин.
Нашли у мужиков пол-литровую пивную кружку и отправились оклеивать слитые вместе остатки. Несколько бочек были оклеены, но желатин еще оставался неистраченным. Вот тогда-то и решила я начать оклейку тех виноматериалов, куда уже добавлен спирт, хотя не была уверена, что прошло достаточно времени, чтобы молочнокислые бактерии погибли. Не было у меня опыта в этом отношении. Теперь будет.
Наконец-то, разведенный желатин кончился, и я почувствовала большое облегчение, хотя и понимала, что только оздоровление вина и его прозрачность, да еще улучшение вкуса принесут мне удовольствие и чувство выполненного долга.
Продолжая размышлять, я пришла в свой кабинет и села к окну.
Хотелось бы мне знать, откуда этот долг на меня свалился? Смешно подумать, что я сколько-нибудь важное значение придавала мифическому горшочку с червонцами! Ха-ха-ха! Конечно же, не он меня держит у этого Лыжина? Совесть моя, а больше никто и ничто! В любую минуту могу уйти с Мишей, постараться устроиться и жить в тех обстоятельствах, в которые нас с ним зашвырнула жизнь. А Лыжин пусть варится в том рассоле, в котором его замочил неведомый мне, но, заранее несимпатичный, купец Политов из той самой Прасковеи, где в наше время прекрасно учат технологии виноделия.
Но там учат современному виноделию, где есть прекрасное оборудование и мерная посуда, лаборатории и микроскопы, весы и фильтры, материалы для обработки вин и все необходимое для обработки тары, а мне сейчас досталось все, что было в начале прошлого века. Возможно, где-нибудь есть что-то получше имеющегося, но у Лыжина пока нет.
Жаль, конечно, что в Зеленокумске разрушили и винзавод, и виноградники, и переименовали целый поселок винсовхоза , который когда-то вокруг этих виноградников вырос. Зачем нам нужен винзавод в Зеленокумске, если мы в питейных заведениях всей России пьем и уже давно, преимущественно, французские и итальянские вина? Специальных людей нанимаем, чтобы объяснили нам, что из этого нам лучше выпить под мясо, а что под рыбу? Ведь наши-то наименования каждый прекрасно знал, они были на слуху. И сомелье никому не требовался.