Ужинали шумно, перекрикивались по-цыгански, смеялись над какими-то шутками. «Весело им», - грустно подумала я. - «Кто-нибудь скажет мне, наконец, зачем я здесь, что я здесь делаю и как я сюда попала?»
Чтобы подобраться к барону, я сочла необходимым снова поговорить с Зарой. Она смелая, барона не боится, и красавица такая, что ей он не сможет отказать, и объяснит, для чего такого они меня обменяли на лошадь. Уж, во всяком случае, пусть не рассчитывают, что я им лошадь заменю в хозяйстве. Губешки пускай закатают!
Прокравшись в темноте за спинами цыган, я подошла к тому бревну, где сидели Зара с матерью, и присела на краешек. Тут же подлетел какой-то молодой цыган. Со скоростью звука он сел между мной и Зарой.
- Не беспокойся Больдо. Это наша Даша, она моя подруга, у Шанту живет.
Парень был красивучий. Без усов и бороды, но чернобровый, кареглазый, с ярко-белыми до голубизны белками, которые, казалось, так сверкают, что затмевают искрящееся пламя костра. И все же мой Миша, хоть и не такой красавец, безусловно лучше. Для меня. Переживает сейчас, наверное, куда его Даша делась?
- Так, откуда ты взялась, «наша Даша»? - спросил меня этот Больдо.
- Не знаем мы, - за меня ответила Зара. - Табор ее на лошадь выменял. Зачем, не знаем. Вот сейчас попробуем к барону подкатить на кривом мерине, не знаем пока, с какой стороны.
- Да, сторону с Плеймном надо выбрать правильную, а то иногда и на белой козе не подъедешь к нему, - задумчиво проговорил Больдо.
«Да он еще и умный ко всему прочему. И русский хорошо знает», - с уважением отметила я для себя, а вслух попросила:
- Пойдем, сходим к барону, Зара, а то сама я не решусь никогда. Он скажет что-нибудь по-цыгански, а я и не пойму даже.
И правдой оказались мои слова. После того, как мы с Зарой, и присоединившиеся к нам Больдо, мать Зары Станка и старушка Шанту изложили барону свою просьбу объяснить обстоятельства и причину моего появления в таборе, он в ответ разразился такой возмущенной тирадой, длинной и громогласной, однако, совершенно непонятной мне, потому что прозвучала на цыганском языке, что я уже решила после расспросить подробно Зару, а пока молчать, как замолчали и погрустнели все жители табора от мала до велика.
Однако, накричавшись вволю, обрызгав всех стоящих поблизости ядом злобы и возмущения, он вдруг подобрел, вызвал к себе Азу и притих в ожидании. Я осмелилась в этот промежуток спросить у Зары, кто какая эта Аза?
- Это наша колдунья, она все знает, всех лечит, ее сам Плеймн боится и слушается, а мы все, тем более.
В следующую минуту к креслу барона подошла невысокая цыганка лет сорока. Она была одета, как все женщины ее возраста, но от них отличалась тем, что была не босая, а в чувяках. Я с гордостью подумала, что меня тоже можно отнести к высшей цыганской касте, по крайней мере, в этом таборе, потому что у меня на ногах были мои любимые легкие красные кожаные стикеры.
- Слушай Аза, я буду говорить по-русски, чтобы не повторять второй раз и, чтобы мои слова никто не переврал. Ты мне посоветовала отдать за эту девчонку коня, которого мы на ярмарке не продали. Сказала, что она здоровая, ухоженная, значит, богатая, что пригодится нам в хозяйстве. Мы с ней нянчились, выделили единственную кровать, приставили к ней Шанту, чтобы опекала, но девка оказалась ни к чему не пригодна: ни к работе, ни к нашей пище, а, кроме того, никто о ней и не вспомнил до сих пор. Теперь отвечай, что прикажешь с ней делать теперь, когда ни коня нет, ни прибыли, только лишний рот в таборе. Сегодня она на реке крик подняла, полиция меня спрашивала, кого мы здесь пытали, ведь она кричала «Помогите!». Говори.
- Слушай же, барон, что тебе я скажу, Аза, - начала говорить женщина, как римский оратор, поставив одну ногу на, хоть и небольшой, но все-таки камень.
- Кричала она по причине нападения наших голодранцев-пацанов. Они собрались толпой, набрали палок и двинулись в бой на бедную девушку, которой даже объяснить толком не могли, чего от нее хотят. А хотели они, чтобы она, русская, ушла отсюда. Ни у кого ничего не спросили, решили самостоятельно и все. Это хорошо, что она брода не знает, а ушла бы, ты б потерпел убытки. Надо с пацанами построже все-таки.
Тебе эта девчонка обязательно принесет доход, иначе и быть не может. Начнем не с коня, а с той полудохлой лошади, которую у нас на ярмарке никто не захотел купить. Уверена, что она у новых хозяев сдохла в тот же вечер, как мы ее за эту девчонку отдали. А девица перед тобой живая-здоровая. Так у кого убытки? Пусть она не может нашу работу делать, не сумеет ни воровать, ни гадать, но милостыню-то просить она сможет. Проест-то она куда меньше, чем заработает.