Уже сработали «вектора раздражения» - там, над нашими классовыми недругами, сгустилось недоброжелательное Ф-поле и опустились матрицы злого рока, притягивающие ненависть. Возможно, кто-то уже надрывно воет:"Бей гяуров!" Мелькают искаженные мысли, искаженные лица. Подкузьмили мы «коллегам», подкузьмили. Я вытеснил прочие чувства, кроме удовлетворения от того, что наша аппаратура все-таки работает нормально.
– Ну, коли так, двинули курсом двести пятьдесят для закрепления успеха, - скомандовал Остапенко. Как раз застучал башмаками по крыше наш иракский друг, и мы вскоре тронулись на северо-запад. Туда, где некогда располагался Урук со святилищем секс-владычицы Иштар, как правильно напомнил мне Хася.
Вначале шли на водометке, причем с приличной скоростью, лишь изредка переползая через толстые стволы разбухших деревьев и бугры, что слепились из грязи, набившейся вокруг каких-нибудь рухнувших построек. Потом окружающая среда стала подсыхать, дно приблизилось к поверхности. Из-под воды показался сперва примятый и облепленный бурой жижей тростник, потом запестрели довольно чистенькие водяные лилии, - хоть продавай на базаре,-а дальше потянулась не снесенная паводковыми водами болотная кора. Наконец, мы стали выползать на наплавной слой, а там уж оказались под колесами плотные слои торфа.
– То ли здесь местность повыше, то ли неподалеку запруда установлена, - предположил Остапенко. - Колесников, внимательно глянь в карту, ничего там не обозначено?
Серега долго и старательно возился с планшетом.
– Илья Петрович, похоже, что здесь дамба. Старая. Сейчас еще проверю в справочнике… Ага, никакого хозяйственного значения не имеет. Англичане в двадцатых годах строили.
– Ну, может, туземцы в последнее время подремонтировали ее, - вклинился я. - И сейчас она уже имеет хозяйственное значение.
Я как раз заметил, что Дробилин потерял американцев из виду на нашем спецлокаторе судьбы и как бешеный защелкал клавишами на пульте «раздражителей». Возбуждение сил судьбы по отношению к нашим мишеням должно было придать им «яркости». Спустя минут десять снова проявился след штатников. Вернее, едва заметные фигурки пунцово мерцающих человечков.
– В чем дело, как думаете, Александр Гордеевич? Что может мешать нашим детекторам? - спросил я, почувствовав какой-то подвох.
– Ну, например, могут существенно мешать быстро перемещающиеся массы воды, - не сразу отозвался напрягшийся инженер.
– Какие массы воды? - снова забурчал Остапенко, все более раздражаясь из-за скудости своего понимания. - Мы как раз выбрались на относительно сухой участок.
– Но ветер-то, Илья Петрович, ветер крепчает и крепчает, уже двенадцать метров в секунду. Скоро будет даже туалетную бумагу из рук вырывать. Восточный ветер, он наверняка гонит паводковые воды, которые пока чем-то задерживаются. Например, этой самой дамбой, - у меня неожиданно заекала сердечная мышца от осознания сгущающейся беды, и какая-то тяжесть легла на затылок. - Может, резко к северу возьмем? Кажется, мы продолжаем играться, когда надо резко сматывать удочки.
Подполковник «убавил звук», хотя Хася сидел за переборкой, а дизель ревел как слон, и зашипел почище разъяренной гюрзы.
– Тогда с империалистами распрощаемся на неделю, если не на навсегда. Когда еще на след нападем? Если этого дела бояться, то задницу от стула не отрывать. А сейчас такой момент душевный. Они ведь нас тоже не видят со своего спутника-шпиона. Какое небо-то насупленное.
То, что для Ильи Петровича было просто потемневшим небом, мне почему-то показалось явным ознаменованием угрозы и скорого посягновения на наши шкурки. Может, какой-то атавизм во мне проснулся и заговорил. Может, ерундиция сработала. Для древних такое вот скопление набрякших туч было лицом рассерженного бога-громовика Энлиля. Или, на наш лад, - Перуна. Я вспомнил, что предание о потопе и разверзшихся хлябях небесных родилось именно здесь, где некогда находился город Урук. Отчего ж им не родится, когда все столь зыбко и под ногами, и над головой. Это у египтян не было в штате божеств никакого громовика, потому что Солнце-Ра с помощью Нут-Неба (богиня женского пола и ласково-утешительного нрава) исправно поддерживали ровную погоду в течение всего года.
И хляби открылись. Рванули с неба мощные столбы воды, так что вмиг колеса стали хлюпать. Однако это водяное нашествие с курса нашу «Василису» не сбило. Америкосы мерцали все ближе и ближе, хоть вид их на «сивильнике» был довольно переменчивым. И вообще, по всему экрану локатора носились дракончики, показывающие непрестанное переформирование матричных групп в Поле Судьбы. Суета какая-то. Однако ничего конкретного, вроде мохнатого паука, который символизировал бы неминуемый капец. Зато зона неопределенности подобралась как никогда близко. Впрочем, Дробилин считал, что за это надо благодарить грозу с ее бестолковыми магнитными возмущениями.
– Надо бы отключить «раздражители», Александр Гордеевич. Хватит искушать Ф-поле. Будем колоть кого-то там иголкой в задницу, пока он не рассвирепеет и не начнет крушить все подряд, - естественно, что ничего умного я не высказал, но прямая-то кишка вовсю трепетала.
– Согласен, перебарщивать не надо. Нам главное -штатников не упустить, - наконец поддержал Остапенко.-Главное, на крючке их держать. Я только за это отвечаю.
«А ведь неизвестно, кто кого на крючке держит», - первым делом подумалось мне, когда вероятность благоприятного исхода истончала до сорока пяти процентов.
Коля спустил давление в шинах, и мы держались на глинистой почве довольно цепко, хотя воды под колесами было уже сантиметров на двадцать.
– Разве это гроза, это писанье какое-то, - «надерзил» небесам задира старлей.
– Мне куда больше не нравится ветер, - поделился я, - уже пятнадцать метров в секунду. Где-то неподалеку от нас идет сильный нагон воды.
И в самом деле, охреневающий ветер словно сотнями ведер окатывал борта и крышу нашего вездехода. Согласно «сивильнику» зона неопределенности в виде экранных дракончиков еще больше обжала нас, и теперь мы просматривали вместо линий судьбы какие-то огрызки. Американцы пока невнятно мерцали нам. Они, увы, еще должны были сыграть свою роль в ухудшении нашей жизни.
– Может, у них там чего-нибудь безнадежно сломалось, - с желанием произнес Серега. - А мы их на буксир возьмем - акт доброй воли, как раз для газеты.
– Я тебе покажу «газету», - прикрикнул подполковник,-если увижу какую-нибудь из ваших дурных голов в прессе, мигом откручу и выброшу. Не на чем будет фуражку носить.
Мы с Серегой усмехнулись - интересно было бы понаблюдать как товарищ подполковник откручивает собственную дурную башку и носит краснозвездную шапку на заднице. А потом заметили, что гроза несколько сдала и выдохлась - видимо, ветер разорвал тучи. Еще немного, и совсем отлегло бы от сердца и прямой кишки, но Коля Маков равнодушно сообщил:
– Вода быстро поднимается, течение к тому же бурное.
– По старинному обычаю убить тебя надо за такое гадкое известие.
И в самом деле, машину забило и затрясло, как будто она была картофелиной в кипящем котле.
Остапенко хотел было сказать что-то командирское, четкое, но лишь сглотнул слюну.
– Похоже, воды за дамбой набралось столько, что она принялась литься через край, - неуклюже объяснил я, а подполковник схватился за бинокль.
– Ничего не видно, как будто мордой в луже… дождь стеной… а нет, развиднелось маненько… заметил дамбу. Ну, ебена мать…- с какой-то обидой протянул командир. - Вода так и хлещет через нее… во многих местах… все смывает, что поверху росло, кустарник, конуру какую-то.
– Сматываться надо, товарищ подполковник, - произнес Серега на три ноты выше обычного, и сей жалобный голос не ладился к его здоровенному туловищу. - Я лучше потом американцев, как ищейка на животе выслеживать буду.
– Ладно, Маков, поворачивай машину и на северо-восток дуй, выискивай места повыше, авось сможем где-нибудь притулится, - распорядился утративший начальственную бодрость Остапенко.
Коля стал послушно разворачиваться, хотя по его физиономии было видно, что готов он мчаться в любую сторону. Даже к дамбе. С наглой бесполезностью затрещала рация.