– Пахомыч, ау! - крикнул я в образовавшуюся внизу пропасть.
Истопник не откликался. Срочно удалось сыскать еще пару охранников, веревку, фонари. После чего начался спуск в «преисподнюю».
В первой двойке дыркологией-спелеологией занимались я и молодой спецназовец по фамилии Туманов. Мы оказались в чрезвычайно тесном, низком и узком подземном ходе, передвигаться в котором предстояло разве что на манер пресмыкающихся или, вернее, по-пластунски.
Впрочем, и стены, и потолок были здесь укреплены. Во-первых, деревяными подпорками, во-вторых, бурым пахучим составом - в котором нельзя было не признать человечье дерьмо. Но только какое-то особенное - для его производства, видимо, надо было употреблять всякие деликатесы. Похоже, крепежка происходила родом как раз из лесочка, где любили прогуливаться наши пациенты. И, кстати, в тоннеле не было употреблено ни одного гвоздя. Не мытьем, так каканьем тут кто-то отличился.
Потом лаз раздвоился, и мы выбрали левое направление -только потому, что оно показалось более симпатичным. Лаз в конце концов расширился, приобрел объемность и стал камерой. Вонища тут была экстраординарная, что не преминул отметить мой напарник лейтенант Василий Туманов. Стены камеры оказались не только как следует вымазаны дерьмом, но и выложены прутиками. Кое-где имелись ниши, в которых лежали горками какие-то корешки, сушеные насекомые и черви, где дохлые, а где вполне теплые и свежие.
Нормальный человек смог бы такое жрать лишь под страхом мучительных пыток, после многолетней тренировки или в результате полной дебилизации.
Дальше тянулся довольно просторный коридорчик, в нем нашлась ниша длиной с человеческое тело. Там и в самом деле лежал организм, в котором нельзя было не признать нашего пациента Холодилина. Ага, сработало, стал я находить бегунков! Гражданин не был трупом, по крайней мере, пульс еще прощупывался. Но зачем пациент сюда улегся, почему в одних трусах и что с ним в итоге сделается?
На боку у Холодилина имелось какое-то вздутие. Это мне не шибко понравилось. Не хватало еще нам какого-то задиристого заболевания.
– Туманов, не трогай этого тела даже пальцем,-предупредил я лейтенанта.
– Да ссал я на него, - послышался успокоительный ответ.
Потом потолок стал, снижаясь, опять давить на темечко. И еще…
– Тьфу ты, вот говно, - лейтенант откликнулся на то, что голова его задела какие-то наросты, которые торчали на потолке. Они напоминали грибы, только повернуты были шляпками вниз. Я потрогал пальцем одну из этих хитрых штук. Честно говоря, мне показалась, что она сделана из мяса и жира.
А потом сзади раздалось какое-то сочное чмоканье. Я поспешил туда, где валялся Холодилин. Подумал было, что этот парень, наконец, очухался. Все наоборот, он лежал, как и прежде, без малейших признаков умственной или двигательной активности. Только на боку, там, где раньше имелось вздутие, появилась здоровенная рваная рана, правда, не очень кровоточивая, с довольно бледными краями. А на полу валялся мясистый гриб, вроде тех, что усеивали потолок. Не просто валялся, а упорно, как к мамке, полз к стене, оставляя мокрый след - похожий на тот, что я встретил в своей комнате. Ага, значит, я уже знаком с таким даром природы. И пожалуй, теперь это мелкое существо точнее обозвать не грибом, а почкой.
Холодилин почковался, едрить его налево. Более того, я чувствовал, как то, что находится в нем, - особенно в позвоночнике и задних долях мозга, - раздваивается и желает утроиться, расчетвериться и так далее. В общем, заполнить все это подземелье и полсвета впридачу своим отродьем. Еще ощущал по совершенно нелюдским пульсациям, что стремящаяся к преумножению сущность-нахлебница не является самим Холодилиным, хотя и использует его - как цветок землю.
Чужим, не людским замыслом веяло и от тех поганок на потолке. Похоже, здесь кто-то круто использовал человеческий фактор. И очень умело. Такому мастерству в других условиях стоило бы порадоваться.
Похоже, я был отчасти виноват в этом. Вместе с Апсу. Мы вдвоем своей нешуточной угрозой заставили благополучные ростки светлого будущего - наших «отдыхающих» - уйти в подземелье и заодно смутировать. В прежнем биологическом состоянии, видимо, нельзя было скрыться столь удачно, тем более - протянуть достаточно долго в антисанитарных условиях подполья.
– Ну, товарищ майор, ну, двинулись вперед, - предложил брезгливо сморщенный лейтенант.
– Туманов, у меня ощущение, что эти грибочки за нами следят.
– Грибочки пускай, - легкомысленно отозвался Туманов.
Но мне все равно казалось, что почки-грибочки не столь бесхитростны и вообще участники хорошо сплетенной интриги.
– Поставь-ка оружие на боевой взвод, лейтенант.
Метрах в двадцати от места почкования Холодилина земляной тоннель превратился в бетонный. Единственное, что приходило на смятенный ум:
– Похоже здесь кто-то когда-то устроил систему подземных коммуникаций.
– Может, наши во время войны? Немцы, по крайней мере, досюда не доходили, - высказал здравую мысль лейтенант.-Здесь, наверное, располагался какой-нибудь командный пункт.
– Потому-то наши подопытные и сбежали именно вниз, а не вбок и не вверх.
– Товарищ майор, сейчас-то вы знаете, как это случилось? - зевнув, справился лейтенант. Он явно не ощущал драматизма.
– Ну, может, пациенты потихоньку расколупали пол под большим столом в столовке. Не теряли, значит, времени зря за завтраком, обедом и ужином. И проникли прямиком в подвал. Хотя не все так просто, если им помогали со всем усердием эти малосимпатичные почки.
В этот момент, когда мы уже собирались возвращаться и проверять пол в столовой, за нашими спинами посыпалась земля. Вернее, земляной тоннель просто рухнул, пустив тучу чихательной пыли. Почки хорошо отследили наш путь сюда и лишили обратной дороги.
– Кажется, мы не скоро вернемся, - справедливо подытожил лейтенант Василий Туманов. Я подумал про Апсу, сколько он еще будет силы экономить? Наверное, вечность. Или вообще боится сунуться туда, где вовсю орудуют злюки Отверженные. Но, небось, исправно явится за плодами победы, если таковые найдутся.
Еще несколько шагов, и настроение окончательно испортилось. Обнаружился Пахомыч. В виде трупа. Весь усаженный этими самыми почками. Только они происходили не из его организма, а просто откармливались на нем и ползли дальше. Пахомыч был, соответственно, бледный-бледный. Румянец сошел и с мужественных щек Туманова. Взгляд из орлиного стал воробьиным. Происходящее с истопником явно не укладывалось в сознании лейтенанта - сознании отличника боевой и политической подготовки.
– Лейтенант, предлагаю пока не расстраиваться, поводы для этого у нас еще найдутся. Если мы попали в остатки советского командного пункта, то у него должны иметься входы и выходы.
Фонарям предстояло поработать еще с час, а потом иссякнуть. Значит, нам надлежало не только двигаться вперед, но и делать это со всей резвостью. Однако наряду с резвостью надо было проявлять дотошную внимательность.
Коридор был снабжен по бокам дверками, за которыми имелось какое-то ржавое оборудование, похоже, отопительное, канализационное и водопроводное. Эх, сантехника бы к нам в компанию, какого-нибудь короля воды, говна и пара.
– Туманов, ищи вентиляцию. Она нам поможет. Вентиляционная шахта должна, по идее, спускаться в какое-нибудь просторное помещение. В бомбоубежище, сортир, зал для совещаний.
Коридор стал сопливо-скользким, под ногами гадко хлюпала вода, кроме того, там и сям подметка проскальзывала на сгустках слизи.
– Эй, товарищ майор, я в этой захламленной комнатке сыскал кое-что не слишком понятное, - свистнул мне из-за дверей лейтенант.
Вначале я принял «кое-что» за тюк с хлопком. Потом сообразил, что это - человеческая особь, только сплошь укутанная какими-то белыми нитями, отчего получился кокон. Я попробовал для начала очистить лицо упакованного гражданина. Затем узнал его. Наш образец.