Перед Андреем на экране текла его минута. В этой программе очень строгие правила: с окончанием отпущенного времени звук с компьютера говорившего просто отключается. Нет никакой возможности переорать собеседника — по крайней мере, на данном этапе. Многие, конечно, пытаются продолжать. Даже когда их окошко на экране становится маленьким, они кричат, машут руками, показывают факи, но тут Вадим может просто отключить и картинку с их камеры. А может и добавить время.
— Геннадий, пожалуйста, — сказал Вадим, когда Андрей закончил. — Тебе же есть, что возразить.
Гена усмехнулся, тоже поправил очки. Его лицо — противоположность Андрея. Тонкое, хищное, глаза чуть раскосы. Сам тоже худ, а голос громок.
На экране отразились две минуты — защищающимся дается времени больше.
— Наших уважаемых ученых, конечно, можно понять, — начал Гена басом, — они в школе сидели на первых партах, и пока их одноклассники лапали девчонок на задних, они лапали учебники. Потом они долго старались потерять девственность в университете, сидя там же, на первых партах, и грызли гранит науки. И те самые ребята с задних парт каким-то образом тоже закрывали сессию, пусть хуже, но девок при этом лапали по-прежнему. Вот уже кончился университет и наши отличники устроились за десять тысяч работать в музей. Они, считай, в жизни состоялись, грызя гранит науки. Этот гранит они грызли, наверное, половину своей жизни. И вот тут — на тебе! Вдруг обнаруживается, что нечто из их знаний, колесо, на которое они молились, то, чем они тешили себя десятки лет — может быть иначе. Думая на своих первых партах: погоди-погоди, троечник, поймаешь ты на Аньке сифилис, а я буду великим ученым! Как Гнилорыбов буду! О-го-го! Обнаружилось, что священная корова сдохла. Что какой-то сатирик, что лошье ненаучное вдруг выдвигает такую стройную теорию, которая бьет вроде бы язык, но нет. Она бьет все науки. И в первую очередь — историю. А на историю навешано всё в их музейном прыщавом мире. Ведь может так случиться — эти знания выяснятся неверными. И снова придется сидеть на этой первой парте и учить, и учить, пока на задней Задорнов…
Время Гены закончилось и он хорошо это знал. Он сделал вид, будто берет ладонями чью-то голову, наклоняет к своему паху и делает известные движения. Слегка двигает тазом, подпрыгивая на стуле, закатывает глаза, изображая кайф. В тишине, под эти движения, окно Гены уменьшилось в размерах.
— Спасибо, Геннадий, — сказал Вадим слегка устало. Грубо. Очень грубо и совсем не похоже на Крокодила. — Что ж, по традиции мы даем минуту случайному зрителю.
На экране компьютера замелькали сотни окон. Самые разные люди сидели перед экранами и смотрели трансляцию с канала «Все тайны мира». Молодые и старые, умные и откровенные идиоты, тролли, ватники, либералы и колорады. Сейчас кто-то из них выскажет в эфир свое драгоценно ИМХО. Кто это будет? Желательно бы кто потупее. Вадим усмехнулся, глядя на цифру просматривающих трансляцию. Сорок тысяч. Он отлично отдавал себе отчет, кто в основном его публика. 99 % — те самые «потупее». Промахнуться практически невозможно.
— Вы в эфире! — сказал Вадим молодому парню, чье окошко увеличилось почти во весь экран. Прыщавый парень в больших наушниках слегка растерялся поначалу, но когда счетчик его времени заработал, взял себя в руки.
— Да уже все знают, что нам врут, — заявило молодое чудо. — Раньше вся Земля была одним государством с одним языком. Великая Тартария! И в Москве был центр мира, а русы — самый древний народ! Именно им боги доверили знания. Научили жить в согласии с природой, научили календарю, научили считать. И так было до Петра Первого, который поехал проверять свои земли, но англо-саксы уже тогда мечтавшие отделиться, убили Петра и подменили. Когда вернулся домой, он начал процесс разделения государства Великая Тартария на мелкие государства. И с тех пор процесс этот не прекращается. Сначала из Тартарии сделали Русь, потом Русь развалили и сделали Российскую Империю, потом ее развалили, стал СССР, потом развалили СССР. И Эрэфию ждет та…
Время пацана вышло, окошко его уменьшилось, снова на экране Вадим улыбается.
— Хорошая версия, парень, — сказал Вадим. — И даже умудрился что-то верное сказать про единый язык. Ведь, в конце концов, именно это мы обсуждаем, так ведь? Не псевдокорень «ра» и не просто корень «ра». Мы обсуждаем праязык. Был ли он? И, если был, похож ли он на русский язык? На наш современный? Также я бы хотел попросить наших профанов и ученых прокомментировать место из Библии о строительстве Вавилонской Башни. Анатолий, ваша минута.
— Спасибо, Вадим, — отозвался второй «ученый». Рыхлого вида тип в очках, щеки розовые, нос картошкой. — Мы обсуждаем, вы правильно сказали, вопрос гораздо шире. За этим псевдокорнем столько стоит такого, что нас может довести, извините, до нацизма. Ведь обсуждаем что? Историю нашу. Вот этот случайный парнишка, он же верит во всю белиберду, которую высказал. Он верит, что мы потомки каких-то древних русов, как украинцы считают себя потомками древних укров. Фактически, ариями называют наших предков. Великая Тартария, ха! А мы — великие росы или русы! И нам уже можно ничего не делать, надо просто восстановить утраченное величие. И занять место страшных англо-саксов! И править миром! Это ведь, фактически, призыв, через этот корень, к тому, что Россия — должна быть владычицей мира! Чтобы все народы нам подчинялись, потому что мы великие и у нас в словах есть корень «ра»!
Время Анатолия закончилось, а Вадиму захотелось зевнуть. Зануда. Хреновый получается эфир. Надо срочно пускать в дело Кривоходова, может, чуть оживит. Хотя, такое хрен оживишь. Нет, Вадим принял решение разбавить еще даже не начавшуюся дискуссию роликом. У него их три, но самый интересный — интервью Петровича.
— Даниил, прошу вас, — сказал Вадим. Окошко с седым приятным мужчиной увеличилось, он слегка улыбался левой половиной рта, в глазах блестит озорство, которое редко увидишь в таком возрасте.
— Аргументация наших ученых коллег понятна и скучна, — начал Даниил. — Однако она не видит фактов. А факты бьют сильно — большинство славянских слов отлично дешифруются при понимании корня «ра» как солнечного света, хотя мне больше нравится его расшифровка, как «небеса». И, более того, ведь следы праязыка мы видим не только в нашем языке. Возьмите английский. Как по-английски «иди», «стремись»? «Go». А как будет отрицание? «No». Вот вам и пожалуйста: го ра — стремящаяся к небу. Гора. А где нет света: но ра. В норе. Нора. Уверяю вас, такие перехлесты мы видим не только с английским, они есть со всеми языками нашего удивительного мира. И расшифровываются прекрасно. Допустим, «Тора». По-английски to ra. К ра. Дорога к небесам, к пониманию высшего. Пониманию своего места в жизни. Город — стремись, иди, род. Потому что первые города были построены семьями, там все были друг другу родственниками. Государь — стремящийся или идущий судить. Я могу продолжать очень долго, но оппоненты, конечно, предпочтут в эти факты не глядеть.
Время закончилось, Кривоходов уменьшился. Во-от. Его уже приятно послушать. Но, эфир всё равно надо разбавлять чем-то интересным. Это Вадиму подсказывает чуйка.
— Что ж, хорошее начало, дорогие друзья. Но мне бы хотелось прервать вас. Перед уже непосредственно дискуссией я хочу поставить вам один из трех заготовленных на сегодня сюжетов.
Вадим сделал Дине жест, та поняла всё с первого взгляда. Мышка зашуршала по коврику, пальчик с лакированным ногтем щелкнул, выводя на экран видео казака Петровича. Дина уже смотрела, ей рассказ понравился. Это расшевелит публику.
4
В двери постучали. Баба Маня взяла палку и пошла открывать. Кого дьявол принес с утра пораньше? Она открыла дверь — на пороге мужчина невысокого роста приятной наружности. Где-то ее возраста и выглядит как будто знакомо.