— Хорошо, только быстро.
Едва за нами закрывается дверь, я говорю Майлзу:
— Дай мне мазь.
У него глаза лезут на лоб.
— Что-о?!
— Мазь. Ту, что тебе дал Роман. Покажи ее мне. Очень нужно.
Я протягиваю руку.
— С ума сошла? — шепчет Майлз, озираясь. Вокруг никого — только пол с ковровым покрытием, серые стены и мы с Майлзом.
— Ты не представляешь, насколько это серьезно.
Я смотрю ему в глаза. Не хочется его пугать, но если придется, я это сделаю.
— Ну, давай, не весь же день тут стоять!
Майлз пожимает плечами.
— Она в рюкзаке.
— Принеси.
— Эвер, ты серьезно? Какого…
Я молча киваю, скрестив на груди руки.
— Иди, я подожду.
Майлз, мотнув головой, исчезает за дверью. Через минуту появляется снова с кислым выражением на лице и белым тюбиком в руке. Бросает мне тюбик.
— Вот. Довольна?
Я внимательно осматриваю тюбик, верчу его так и этак, держа двумя пальцами. Марка знакомая — из магазина, куда я часто захожу. Не понимаю, как это может быть!
— Слушай, если ты не забыла, у меня завтра премьера. Мне совсем ни к чему лишние драмы и стресс, так что, если не возражаешь…
Он протягивает руку, ожидая, что я отдам ему мазь и он сможет вернуться на урок.
Но я пока не собираюсь возвращать тюбик. Я ищу след от иголки, прокол, хоть какое-нибудь доказательство, что с мазью что-то не так.
— Сегодня в столовой, когда вы с Дейменом не стали нежничать как обычно, я уже готов был восхититься, но ты, как вижу, нашла себе новое развлечение, еще похуже. Я серьезно, Эвер. Отвинти крышку и намажься уже, или отдавай!
Но я не отдаю тюбик, наоборот — сжимаю в руке, стараясь считать энергию. Нет, это действительно какой-то, дурацкий крем от прыщей. Причем действенный.
— Ну, ты закончила? — хмурится Майлз.
Пожав плечами, отдаю ему крем. Чувствую себя, мягко говоря, неловко. Майлз прячет тюбик в карман и делает шаг к двери, и тут я, не удержавшись, спрашиваю:
— Значит, ты заметил?
Он раздраженно останавливается.
— Что заметил?
— Отсутствие м-м… нежностей.
Майлз оглядывается и корчит выразительную гримасу.
— О да, я заметил! Я думал, вы просто приняли мою угрозу всерьез.
Я непонимающе смотрю на него.
— Сегодня утром, помнишь, я сказал, что мы с Хейвен устроим забастовку, если вы не прекратите… — Он встряхивает головой. — Ладно, проехали. Можно, я вернусь в класс?
Я киваю.
— Прости… Извини, что так получилось… Закончить я не успеваю — за Майлзом уже захлопнулась дверь.
Глава 6
Придя на шестой урок — изобразительное искусство — я с облегчением вижу, что Деймен уже на месте. На литературе мистер Робинс завалил нас заданиями, и в столовой поговорить не удалось, так что я мечтаю наконец остаться с Дейменом наедине. Ну насколько можно быть наедине, находясь в классе, где сидит еще тридцать учеников.
Накидываю халат, собираю рисовальные принадлежности, выхожу из подсобки, и сердце болезненно сжимается: на моем месте снова сидит Роман.
— А, Эвер, привет!
Он кивает, устанавливая чистый холст на моем мольберте, а я стою с кистями и красками в руках и беспомощно смотрю на Деймена — он так погружен в рисование, что меня в упор не видит.
Я уже готова шугануть Романа, как вдруг вспоминаю слова Хейвен: что я, мол, не терплю новых людей. Неужели она права? Испугавшись, я натягиваю на лицо улыбку и пристраиваю свой холст на свободный мольберт по другую сторону от Деймена. Завтра обязательно приду пораньше и займу свое законное место!
— Что же, излага-айте, чем мы тут будем занима-аться? — тянет Роман, зажав кисточку в зубах и вопросительно глядя на нас с Дейменом.
Вот еще что жутко раздражает: обычно британский акцент мне даже нравится, а у этого типа просто царапает слух. Может быть, потому что насквозь фальшивый. Видно же — он так говорит только тогда, когда хочет выпендриться.
Не успела я так подумать, как опять становится совестно. Все знают: если человек изо всех сил старается выглядеть крутым, это признак неуверенности в себе. Да и кто не будет чувствовать себя неуверенно в первый день в новой школе?
Я решаю, что надо быть с ним приветливее, хотя неприятное ощущение под ложечкой остается.
— Мы сейчас проходим всякие «-измы». В том месяце каждый выбирал себе направление по вкусу, а сей час всем велено изучать фотореализм, потому что в прошлый раз никто его не выбрал.
Роман осматривает меня — начиная с отросшей челки и заканчивая золотыми пляжными шлепанцами, Рассматривает неторопливо, с ленцой, так что у меня в животе все скручивает не по-хорошему.