Я говорю:
— Это совсем другое. Правда, сейчас все совершенно иначе.
— Откуда ты знаешь?
Майлз говорит ровно, размеренно и не сводит с меня взгляда.
Я глубоко вздыхаю, глядя на дорогу и решая про себя — рассказать или нет? Я так давно ни с кем по-настоящему не разговаривала, с той самой аварии, изменившей мою жизнь. Тянуть в одиночку груз всех этих тайн иногда становится ужасно тоскливо. Сил нет, до чего хочется сбросить ненадолго эту тяжесть и просто поболтать по душам, как подружка с подружкой.
Я смотрю на Майлза. Ему-то доверять можно, вот можно ли доверять мне — я не так уверена. Я сейчас как банка с содовой, которую хорошенько встряхнули, и теперь все секреты рвутся наружу.
— Ты как, нормально? — осторожно спрашивает он.
Я сглатываю комок в горле.
— В пятницу вечером… После твоего спектакля…
Я ненадолго замолкаю, зная, что полностью завладела его вниманием. — Понимаешь, мы… э-э… У нас были кое-какие планы.
— Планы? — переспрашивает Майлз, подавшись ко мне.
Я киваю.
— Большие планы.
В уголках губ у меня затаилась улыбка, но она тут же гаснет, стоит мне вспомнить, что все пошло катастрофически не так.
— Насколько большие? — спрашивает Майлз, глядя мне прямо в глаза.
Я мотаю головой, не отрывая взгляда от дороги.
— Обычные. Какие могут быть планы на вечер пятницы? Номер в «Монтедж», новое белье, клубника в шоколаде и два узких бокала с шампанским…
— Боже, да неужели? — придушенно взвизгивает Майлз.
Я молчу, и лицо у него вытягивается.
— Господи, так ведь, значит… Все сорвалось, потому что он… Ох, Эвер, сочувствую…
Я останавливаю машину перед светофором и пожимаю плечами, остро чувствуя, как расстроился Майлз. Да у него и на лице все написано.
— Послушай… — Он дотрагивается до моего локтя и тут же отдергивает руку, вспомнив, что я терпеть не могу, чтобы ко мне прикасался кто-нибудь, кроме Деймена.
Майлз не знает, что я просто стараюсь избежать лишнего обмена энергией.
— Эвер, ты потрясающе красивая, серьезно! Особенно с тех пор, как перестала носить эти кошмарные капюшоны и мешковатые штаны… — Он встряхивает головой. — В общем, я думаю, можно со спокойной душой сказать, что Деймен по доброй воле ни за что бы тебя не кинул. Он же влюблен по уши, сразу видно. Да все и видят, поверь, вы же ни от кого не скрываете свои чувства друг к другу. Не мог он дать задний ход, это просто исключено!
Мне очень хочется напомнить Майлзу, что сказал Роман — якобы Деймен уехал на большой скорости — чувствую, что Роман как-то со всем этим связан, может быть даже именно он во всем и виноват. И уже собравшись открыть рот, я вдруг понимаю, что сказать мне нечего, Нет никаких доказательств.
— Ты сообщила в полицию? — разом посерьезнев, спрашивает Майлз.
Я сжимаю губы и прищуриваюсь на огонек светофора Противно признаваться, что я на самом деле обратилась к копам. Если Деймен объявится живой и невредимый он мне спасибо не скажет, что я привлекаю к нему внимание официальных властей.
А что мне было делать? Я подумала: если несчастный случай или еще что, в полиции первыми узнают. Поэтому в воскресенье, прямо с утра, пошла в участок и написала заявление. Перечислила приметы, как полагается; пол мужской, белая раса, карие глаза, темные волосы… только, как дошли до возраста, я в последний момент поперхнулась, чуть было не ляпнула, примерно шестьсот семнадцать…
— Да, сообщила, — произношу я, наконец.
На светофоре загорается зеленый, и я резко жму на газ, наблюдая, как движется вперед стрелка спидометра.
— Они записали приметы. Сказали, будут искать.
— Ты соображаешь, что делаешь? Он вообще несовершеннолетний!
— Да, но он живет самостоятельно. Там все очень запутанно, в общем, по закону он сам отвечает за себя. Я не все подробности поняла. Да в полиции никто со мной не делился методами расследования!
Я сбрасываю скорость почти до нормальной, потому что мы уже подъезжаем к школе.
— Может, напечатать листовки с его портретом? Или собрать ребят, зажжем свечи, помолимся, как ты думаешь?
Тугой узел скручивается у меня в животе, хоть я и понимаю, что Майлз хочет как лучше — просто, как всегда, драматизирует. Мне самой и в голову не приходило, что дойдет до таких крайностей. Деймен скоро появится, обязательно! Он же бессмертный! Что могло с ним случиться?
Едва успев додумать эту мысль, я въезжаю на школьную автостоянку и вижу Деймена — он как раз выбирается из машины. Я бью по тормозам, автомобиль дергается вперед, потом назад, и следующему за мной водителю тоже приходится спешно жать на тормоза. Сердце у меня стучит, как сумасшедшее, руки трясутся, а мой неотразимый, пропавший без вести бойфренд поправляет волосы — так неторопливо и сосредоточенно, словно на свете нет более важного занятия.