Я скучала по Голосу. Первое время я томилась по нему нестерпимо, осознавая вместе с тем, что это томление было вызвано не желанием слиться в дуэте, но раствориться в могучей реке и пропасть в ней и с нею. Я помнила тот гибельный восторг, с которым внимала зову.
Боялась ли я? Да. Любила ли? Да. Осталась ли бы с ним, если бы он позвал меня, когда я с таким упорством искала встречи? Нет.
И всё же что-то не давало мне выбрать безопасный жизненный путь и выйти замуж за виконта де Шаньи. Возможно, ни о какой любви речи вовсе и не шло. Просто я не создана для замужества, а всё остальное — удачный предлог? Но я скучала по музыкальным урокам и, временами как-будто слышала отклик своего учителя:
«Мои уроки Вам больше не нужны. Ваш голос — уникальный единственный в своём роде инструмент. Инструмент, на котором играете не Вы, но Ваша душа. Этим Вы, моя дорогая, отличаетесь от многих певиц. Остальное придёт с опытом. Я помог Вам увидеть, в чём состоит красота Вашего голоса, Ваш труд сделал всё остальное. Во всяком случае, Вы теперь и сами можете услышать, где звучит фальшивая нота. Я уверен Вам не грозит «un crapaud»*.
Разыскивать Эрика я больше не решалась. Почему-то мне казалось, что чаша милостей для меня и так переполнена.
Рауля на премьере не было. Я долго не видела его совсем. Он помог с продвижением оперы, а потом исчез, словно растворился. Стороной я узнала, что он осуществил-таки свою мечту и стал капитаном исследовательского судна.
Два кольца я отдала ювелиру, сопроводив просьбой скрепить их, но не переплавив, а соединив ажурными нитями. И теперь я чувствую себя словно замужем за двумя мужчинами сразу. Ни одна мужская рука не касалась меня больше, последний поцелуй, который испытали мои губы, остался под огромным дубом в Булонском лесу, но я, вспоминая, была счастлива.
Велика была моя радость, когда спустя несколько лет Рауль объявился. Он повзрослел и возмужал. Судьба хранила его от несчастий и болезней. Фортуна была благосклонна, удостоив его по заслугам чином и наградами. Волны трёх океанов омывали борта его судна. Жаркое солнце проложило морщины возле ярких смеющихся глаз, кожа загрубела от ветра и стала напоминать кору дуба. Волосы совсем выгорели и стали бледно-русыми, но так же спадали мягкими волнами на плечи, если он не собирал их в хвостик. Спустя много лет проявилась в нём та особая мужская красота, выражающаяся в спокойной даже степенной уверенности в себе и своих мыслях и делах, которую не видно в молодости и, конечно же, её не способна была увидеть и оценить маленькая девчонка, которой я была. Любовь его не ушла, но словно отошла немного назад и воссела на трон, как ласковый наставник и строгий судия. И многое, что он делал в жизни, вершилось по её завету.
Я была очень рада видеть его. Мы много говорили. И с тех пор, когда мы оказываемся в одном городе, где идёт спектакль с моим участием, в ложе номер пять я неизменно вижу его лицо. Это меня радует. Мы обмениваемся письмами — не часто, но регулярно. Он так и не женился, отдав все силы души своей делу, о котором мечтал.
***
Несколько лет назад я получила ангажемент в Graslin Theatre в Нанте**. Корабль виконта де Шаньи стоял в порту Луары. Рауль пригласил меня в недавно открывшийся ресторан La Cigale***, расположенный неподалёку от театра. Артисты, которые работали со мной в спектакле, говорили, что там подают чудесные круассаны с кофе по-восточному. Поскольку виконт всегда был большим сладкоежкой, он непременно должен был туда заглянуть.
— Знаете, Кристина, откуда пошла форма этого десерта? — Спросил он, с удовольствием разглядывая булочку. — Говорят, что впервые пекари испекли булочки в форме полумесяца в Вене, чтобы таким образом отпраздновать победу над Османской империей в семнадцатом веке.
Рауль вообще много чего знал о всевозможных десертах и сластях. Иногда у меня складывается такое впечатление, что где бы он ни объявился, то в первую очередь идёт и узнаёт каковы в той местности рецепты праздничных блюд. Удивительно, что при такой любви к сладкому, он всё так же строен и худощав.
Мы встретились после довольно большой разлуки. Его судно пришло от берегов Южной Америки. Естественно, что разговор наш вертелся вокруг событий недавних — о моей работе, о его путешествиях. И он вдруг спросил: ставят ли сейчас оперу «Le Fantôme de lʼOpéra». Я, в свою очередь, вспомнив давние события, удивилась его отзывчивостью во время первой постановки её в Париже. Мне всегда казалось, что Рауль не любит вспоминать то время, но сейчас вопрос вырвался у меня прежде, чем я успела подумать.
— Меня попросили об этом, — став вдруг очень серьёзным, медленно сказал он.
— Кто? — несказанно удивившись, спросила я. Увидев его огорчение, хотела уже извиниться за своё любопытство, однако, он поднял руку, попросив меня подождать. Он словно что-то решал про себя. Я видела напряжённый взгляд, нахмуренный лоб и терялась в догадках. Наконец, глухо и через силу он ответил:
— Наш старый знакомый — П. О.
Я задохнулась. Мне показалось, что небо надвигается на меня и прижимает к земле, все сильнее и сильнее и вскоре я буду раздавлена им, если срочно прямо сейчас не сделаю что-нибудь…
— Как… что…— заблеяла я словно овца.
— Я его чуть не убил в первую минуту, — проговорил Рауль совсем мрачно, — и позже я иногда сожалел о том, что этого не сделал, — он вздохнул, — ну, да что вспоминать — дело давнее.
— Пожалуйста, Рауль, расскажите мне всё, — попросила я и сама удивилась тому, насколько слабо и безжизненно прозвучал мой голос. О своём Ангеле Музыки я не забывала никогда, но именно тот утренний разговор в нантском ресторане на западе Франции, заставил меня переосмыслить движения моего сердца. До этого времени я считала, что поступила верно.
— Да, собственно… так… — неуверенно пробормотал он, видимо не зная, что сказать, какие подобрать слова, но увидев меня в образе бледного призрака, решился:
— Он пришёл ко мне в октябре того года, когда мы расстались, и в первую минуту я чуть его не убил. Я не собирался говорить с ним — я хотел его смерти! Поймите, Кристина, — посмотрев на меня, с мольбой проговорил Рауль, — Вы только что покинули меня и, я был уверен, что Вы ушли к нему. Я был в бешенстве от такой наглости. Как он посмел явиться в мой дом, как ни в чём не бывало! Гнев плохой советчик, а помощник и того хуже… Должен Вам сказать, Кристина, физически он слабее меня, но шустр, как ящерица, и ловок, как обезьяна. И в этом плане я ему проигрывал. Он вытек из моего захвата так быстро, что я даже не успел сообразить, как он это сделал, а потом, дёрнув, выхватил шпагу у меня из руки, едва не вывихнув моё запястье. При такой скорости моего противника, будучи безоружным, я был практически обречён. Он мог заколоть меня прежде, чем я попытался бы что-нибудь сделать. Поэтому я стоял и молча ждал смерти. В тот момент я и хотел умереть…
— Рауль…
— Не стоит, Кристина, всё пережито уже. Если сейчас я волнуюсь, то это ненадолго, поверьте. Так вот. Я стоял и ждал. Но этот непостижимый человек, быстро поддёрнув рукав одежды, с размаху воткнул шпагу остриём себе в запястье. Рука моментально окрасилась кровью, кровь закапала на ковёр. Простите, дорогая, за эти подробности, сам не знаю, зачем я вам всё это рассказываю, — он подавленно замолчал.
Однако, я попросила его продолжить, поскольку хорошо понимала, что теперь мне не будет покоя, пока я не узнаю всё. Рауль кивнул и продолжил: