- А цепь-то? Я смотрела, не снять ее, не спилить... Должно быть, ключик у них есть. - Она поразмыслила несколько и заключила: - Ключик надобно стянуть!
Левушка шевельнулся:
- Опасно это, будь осторожна. На тебя вся моя надежда, Глаша.
- На Бога надобно уповать, - назидательно поправила его девочка.
Снаружи послышались голоса мужиков: должно быть, вернулись сторожа. Глаша схватила сверток, бутыль, спрятала все в углу.
- Припасы-то в солому закопайте! - шепнула она Левушке и нырнула в какой-то лаз со стороны леса.
Бронский насилу успел спрятать дары своей спасительницы. Мужики были пьяны и бранились между собой.
- И чего ради караулить эту падаль? Куда он денется с цепи? - ворчал один. - Скорей бы уж сдох!
- Ты забыл, что Гришка велел? "Головой за него отвечаете!" - сказывал. Мол, помрет, значит, судьба, но уйти отсюда - ни-ни!
- Али тебе сидеть тут не надоело? - спросил первый.
Они заглянули в денник. Левушка лежал не шелохнувшись.
- Слышь, а не подсобить ли ему помереть-то? - спросил первый зловеще. - Я, чай, Гришка не больно будет убиваться.
Другой молчал, обдумывая предложение, а Бронский не дышал, ожидая его ответа.
- Не, такого приказу не было, - ответил, наконец, разбойник.- Стало быть, нужен он ему.
- Так скажем, сам он того... Там наши ребята душу тешат, денежки гребут лопатой, а мы чем хуже? - вновь уговаривал первый.
Бронский приготовился к худшему. "Легко им не дамся. Одного непременно цепью придушу". Он слышал, как его мучители подошли ближе, смотрели, верно, на него, затем отошли.
- Да скоро сам кончится, - сказал тот, осторожный. - Не будем брать греха на душу. Вон видишь, и не ест ничего.
- Ну, так айда к ребятам? - призывал первый.
- А как не помрет? - сомневался другой. - Не, не годится. Надобно ждать.
И они вышли из денника, а Бронский, наконец, смог перевести дух.
2.
Еще несколько дней ждали разбойники, когда же помрет их пленник. В их присутствии Левушка не подавал признаков жизни. Однако мужикам надоедало сидеть без дела в конюшнях, и они уходили в деревню, либо удить рыбу в соседнем озере. Бывало, не возвращались и на ночь. Разбойники полагали, что если не будут кормить пленника и трогать его вовсе, он быстрее отойдет. Так оно бы и случилось, не пошли Господь Бронскому ангела-хранителя в лице юной деревенской знахарки.
Глаша была сиротой, воспитывалась у тетки. Она часто ходила в лес собирать травы. На ее отлучки из деревни давно уже никто не обращал внимания, и теперь никому не приходило в голову останавливать ее.
Обстоятельная Глаша исполнила просьбу Бронского: она натаскала воды из озера, помогла ему помыться, не обращая внимания на его стыдливые отговорки. Левушкино белье было выстирано ею и высушено на знойном ветерке. Бронский уже мог ходить, лишь цепь ограничивала его движения. Он заметно окреп и не походил более на полумертвого.
Однажды он спросил у Глаши:
- Отчего ты не позовешь помощь из деревни? Разве крестьяне не возьмутся освободить меня?
Девочка затрясла головой:
- Ни-ни! Боятся Гришку страсть как! Он ведь сколько домов пожег, оглашенный! Все знают. А скажи я про вас, и до разбойников дойдет, что к вам хожу... Не-ет...
Левушка пытался выяснить, где он находится и здесь ли логово зверя, то есть разбойничий лагерь. Глаша могла сообщить лишь, что никаких других разбойников у них нет, что их деревня принадлежит помещику Плещееву, которого она никогда не видела: Плещеев живет в Петербурге. Левушка что-то слышал об этом помещике, и сделал вывод, что судьба увела его далеко от родимого дома.
- А где же их лагерь? Где они прячутся? - пытал он свою спасительницу, да так ничего и не допытался: не знала она ничего.
Едва он выбрался из забытья и смог сам стоять на ногах, Бронский думал о побеге. Он был очень слаб, и это тяготило более всего. Едва он делал несколько шагов, начиналось головокружение, и приходилось хвататься за столб, чтобы не упасть. Левушка скрипел зубами и чуть не плакал от бессилия. Еще эта проклятая цепь. Однако мучительнее всего было осознавать, что Катя находится в руках разбойника. Не раз, лежа бессонными ночами на соломе, он вспоминал, как Катя кинула что-то Гришке со словами:
- Ты за ним? Вот, забирай!
Выходит, их что-то связывало: его возлюбленную и разбойника? Левушка гнал эту мысль как недостойную, но незаметно опять возвращался к ней. Натурально, он не мог подозревать Катю в чем-то дурном. Но все-таки что значила эта фраза и что Катя отдала Гришке?
Ломая голову над пустяками, Левушка силился не думать о самом страшном. "Господи, - молился он, - сделай так, чтобы ее не мучили, не обижали! Я найду ее! Я освобожу ее!" И если не было рядом нерадивых стражников, он едва не грыз цепь, приковавшую его к месту.
Глаша прибегала всякий день, кормила пленника, чтобы он набирался сил, сообщала нехитрые новости, меняла повязку. Однако Бронский уже тяготился своим положением и жаждал действия. Прикидываться полумертвым делалось все труднее. Девочка видела это и хотела помочь, сделать невозможное: подкараулить стражников в деревне, когда они напьются пьяными, и выкрасть ключ.
- Нет, милая, это опасно. А ну как поймают? - возражал юноша. - Ты и без того довольно для меня сделала. Я твой вечный должник. Теперь я сам как-нибудь.
Однажды разбойников не было два дня. За это время Левушка продумал план избавления и подготовился к его исполнению. Морально, по большей части. Разбойники явились в полдень, когда Глаша уже ушла. Они были злые, опухшие от пьянства.
- Ты как хошь, а я ухожу, - говорил тот, который добивался смерти Бронского. - Что мне до Гришки? Я сам себе хозяин: от барина сбежал, от Гришки не сбегу что ль? Нету мочи сидеть без дела. Один пойду на дорогу.
- Погоди-ка, - усмирял его другой. - Наш-то, должно быть, помер. Посмотри!
- Сам смотри, - отозвался первый. - Не люблю я покойников...
Левушка сжался в комок. Он слышал, как один из разбойников зашел в денник, приблизился к нему, низко наклонившись, чтобы лучше рассмотреть. И в этот миг Бронский нанес ему сильный, рассчитанный удар камнем по голове. Разбойник удивленно охнул и свалился как мешок.
- Что там? - недовольно буркнул первый. - Не отошел? Так я добью его сейчас!
Он сунулся было в денник, но вдруг его ноги захлестнула цепь, и разбойник грохнулся оземь во весь свой недюжинный рост. Он завозился яростно, силясь встать, но горло его стянула все та же цепь. Левушка душил его, покуда тело мужика не обмякло и не сползло на землю. Тогда он и сам без сил упал на солому. Однако следовало спешить. Преодолевая изрядное головокружение и слабость, Бронский стал шарить по карманам разбойников в поисках ключа. Поиски оказались напрасными. Юноша был близок к отчаянию. Он не мог смириться с тем, что все усилия его прошли даром, и холодел от мысли, что станется с ним, не найди он ключа...
В отчаянии Бронский рванул за ворот мужика, которого ударил камнем. На обнажившейся шее он увидел замусоленный гайтан для нательного креста. Рядом с крестом на веревке висел ржавый ключ. Левушка сорвал гайтан с податливой шеи разбойника, а упавший крестик сунул в карман мужика. Он поспешно отпер замок и с огромным облегчением снял с ноги злосчастную цепь...
3.
Шли дни, а войска все не присылались. Велась переписка, тянулась бумажная волокита. Сергей Львович готов был уже собрать крестьян, чтобы прочесать леса в своем и соседних уездах. Впрочем, именно этим он и занимался все эти тягостные дни. Поиски в лесу продолжались, у дома мельника была устроена засада: там не раз видели разбойников.
Предводитель чувствовал, что теряет власть над собой. Пока с ним была Марья Алексеевна, он обязан был держаться уверенно, быть решительным и деятельным. Теперь же, когда она вопреки уговорам умчалась в свое имение, выдержка изменяла ему. К своему стыду, Сергей Львович стал срываться на ни в чем не повинных людей. Всякая мелочь выводила его из равновесия, он даже кричал, чего с ним никогда не случалось. Дворня сносила все со смирением, понимая, на каком свете теперь их барин. В доме установилось печальное настроение. О Левушке не было никаких известий.