Бронский видел, как глава этого несносного семейства Волковских, потертый ловелас, прежде бывший художником, увивается вокруг Кати, решительно покоренный ее небесной красотой. Слава Создателю, Катя и Наташа вынуждены были заняться размещением гостей и переодеванием к празднику. Юрий Петрович остался в одиночестве и отчаянно заскучал, что не без злорадства отметил юный Лев. Да, Бронский с удивлением обнаружил в себе мелкие чувства, и это опять было связано с ней, Катей. Теперь он желал, чтобы никто не смел требовать от нее внимания, ни один мужчина не должен был приближаться к Кате сверх дозволенного приличием. О, как мучительны были эти ощущения!
- Леон, расскажите нам о Петербурге, - жеманно попросила Мими, переглядываясь с сестрой. - Верно, там страсть как увлекательно все: и балы, и театры?
- Вы не бывали в столице? - учтиво спросил Бронский, хотя не имел охоты живописать приманки столичной жизни.
- Увы, никогда! - вполне искренне вздохнула Зизи.
Лев взглянул на них, унылых, некрасивых, и жалость шевельнулась в его сердце. Он присел на диванчик напротив девиц, расположившихся на канапе посреди гостиной, и занял их повествованием о жизни большого света. Основным содержанием его рассказа были светские сплетни, слышанные им у графини Забельской. Однако сколь бы ни была его речь остроумна и весела, все существо Льва Сергеевича томилось ожиданием возвращения Кати. Она одна составляла вселенную для юного Бронского.
13.
Катя оказалась в затруднительном положении. Она стояла перед ворохом нарядных платьев, которые Наташа предложила ей примерить, и никак не решалась сделать это. Подруга не хотела слышать о том, что ей, Кате, неловко надевать чужое, да и к чему.
- Ну, Катя, душенька, ты только примерь! - уговаривала она. - Мы посмотрим, каково будет.
Девушке ничего не оставалось, как подчиниться воле подружки. Теперь опять незадача: что же выбрать? Наташины наряды были выписаны из Санкт-Петербурга, шились по ее меркам, по модным парижским картинкам. Катя несмело касалась дорогих кружев, тюля, атласных лент, легкого газа и никак не могла решиться примерить на себе эту роскошь. К тому же платья могли и не подойти, ведь Наташа несколько иного сложения, чем Катя. И росту поболее и в талии пошире.
Катя поделилась сомнениями с подругой, которая ворвалась вновь с ревизией и обнаружила, что дело не стронулось с мертвой точки.
- Что пользы рассуждать! - гневалась Наташа. - Примерь, и посмотрим.
С ее помощью Катя облачилась в чудесное розовое платье из шелка с открытыми плечами и глубоким декольте. Наташа утянула шнуровку сколь было возможно, но все же в талии платье оставалось свободно на тоненькой Кате.
- О, нет! - воскликнула девушка, оглядывая себя в зеркале. - Я все равно что раздетая.
И подлинно, на ее покатых плечах платье едва держалось, нежная белая грудь обнажалась чересчур дерзко. Наташа оглядела бедняжку с ног до головы и изрекла:
- Нет, не годится. Возьми вот это! - она вынула из вороха нарядов что-то белое, газовое, невесомое.
Незаметно для себя Катя вошла в азарт.
То, как она всякий раз преображалась в новом платье, веселило и радовало девушку. Она видела себя сказочной героиней, по воле доброй феи из замарашки превратившейся в принцессу.
- Вот! - победно возвестила Наташа, когда Катя облачилась в последний из нарядов. - Это оно! Будто на тебя сшитое!
Она походила вокруг Кати, не давая ей взглянуть на себя в зеркало и поправляя складки и ленты.
- Немудрено, что именно это платье подошло тебе. Как я забыла? Оно прислано мне по ошибке, недосуг было с ним разбираться. Вот и кстати пришлось! - Наконец, она сжалилась над подругой и подвела ее к зеркалу: - Смотри!
Катя не поверила своим глазам. Из зеркала на нее смотрело прелестное эфемерное создание, облаченное в нечто воздушное, полупрозрачное, светлое, к чему дополнением служили высокие белые перчатки и букетик искусственных цветов. Наташа удовлетворенно хлопнула в ладоши:
- Ужас как хорошо! Дарю!
- Как можно? - силилась возразить Катя, но душа ее пела от радости. Ведь теперь она покажется Левушке во всем этом великолепии! Кате не терпелось увидеть, какое впечатление она произведет на юношу, внезапно преобразившись.
- Однако теперь сними! - распорядилась вдруг Наташа. - Наряд твой более к вечернему балу годится, а теперь, с детьми плясать, надобно что попроще сыскать.
К великому разочарованию Кати, пришлось ей снять на время чудесное платье и переодеться в свое обыденное. Затем девицы отправились в комнату Наташи, порылись в сундуках, комодах и нашли легкую нарядную косынку, которой украсили скромное платьице Кати. Добавили еще цветы и светлые перчатки, получилось вовсе недурно.
- А как же ты, Наташа? - опомнилась вдруг Катя и всплеснула руками. - Ты-то вовсе не одета!
Наташу давно уже дожидалась прислуга - требовались ее указания по устройству праздничного зала, где готовилось торжество. Малышей наряжала мадемуазель, об обеде хлопотал сам Игнатий Ильич, но многое оставалось на попечение Наташи.
- Полно, успею! - отмахнулась Наташа и взялась обряжаться в красивое розовое платье, которое не подошло Кате.
Еще требовалось убрать волосы, и Наташа кликнула горничную. Катя не пожелала что-то менять в своей прическе. Куда при таком платье?
И вот, наконец, они обе готовы были спуститься в роскошную залу и занять гостей. Детским балом дирижировал учитель танцев мсье Мишо. Маленький, носатый, подвижный, он не ходил, а летал по зале, раздавая последние указания оркестру и детям. Казалось, он переживал за своих питомцев и решительно гордился ими.
С хор грянула музыка. Оркестр играл любимый двором полонез из оперы М. Глинки "Жизнь за царя". Краснеющая от важности момента, Соня шла в первой паре со столь же юным, как она, кузеном. За ними следовала детвора помельче, все исполненные старательности и выделывающие нужные па ученически неловко, но верно
Старшие барышни снисходительно взирали на происходящее и терпеливо ждали своей очереди.
14.
Катя терзалась недоумением и ревностью. Едва войдя в залу, она тотчас увидела Бронского в окружении девиц. Те, конечно, были нарядны и изысканно причесаны. Бронский оглянулся. Их взгляды встретились, и Катя почувствовала, как теплая волна омыла ее сердце. Глаза юноши лучились подлинной радостью и восторгом. Девушка забыла о своем неказистом наряде.
Лев же Сергеевич был одет в тонкий ручевский фрак, то есть сшитый модным петербургским портным Ручем, о чем Катя, конечно, не могла знать. Белоснежные перчатки и галстук выгодно дополняли облик юного франта.
Вопреки ожиданиям Кати, Бронский улыбнулся ей, но не подошел, а продолжал занимать окруживших его девиц веселой болтовней. Ничего не понимая, Катя чуть не плакала. Она желала лишь одного: чтобы Бронский был рядом! Отчего, отчего он не идет к Кате, а развлекает этих несносных глупых кокеток? Оттого что она бедно и не по моде одета, а они нарядны?
Но с чего она взяла, что они непременно глупые? Однако девушке виделось все именно так. От Наташи не ускользнули внутренние борения подруги, и она шепнула:
- Волковские теперь не отстанут от Левушки, я их знаю. Надобно спасать несчастного.
Под благовидным предлогом Наташа отозвала Бронского и, взяв его под руку, увела от разочарованных девиц. Они прошлись вдоль залы и, к немалому удивлению Кати, Левушка вернулся на прежнее место. Наташа мелькнула там, сям, а при первых звуках вальса ее ангажировал тот самый юный кузен, который только что танцевал с Соней. Катя оставалась одна среди малознакомых старушек и старичков, любующихся детьми.