Он обнял ее, она прильнула к его крепкой, мускулистой руке.
– Коннор, я так и не смогла простить себя. Майор пробормотал нежные слова сочувствия.
Его рука отдавала свое тепло ее плечу, дарила покой. Разговор о юном Уинни очищал душу Индии.
– Вам плохо, мисс Маршалл? Получили плохие известия? – Голос слышался откуда-то сзади.
Она открыла глаза, а Коннор в тот же миг обернулся. Это был один из охранников, с которым Индия подружилась при попытке сделать дыру в заборе. С озабоченным видом он стоял в нескольких футах от них.
– Со мной все в порядке, капрал, – поспешила успокоить его Индия.
Пожилой человек прикоснулся к головному убору и ушел.
– Инди, – Коннор произнес ее детское прозвище, и ей это понравилось. Теперь, когда она раскрыла перед ним свое сердце, между ними образовалась какая-то новая связь. Он выполнил столько ее желаний! – Инди, забудьте о Зике Пейзе. – Лучистые карие глаза смотрели прямо на нее, – Я буду вашим героем.
Улыбка прорвалась сквозь скорбь воспоминаний об Уинни.
Великолепный майор отпустил Индию, его лицо вновь стало невозмутимым.
– Пойдемте посмотрим, чем вы сможете заняться, – сухо сказал он.
Индия не могла сдвинуться с места. Ее сердце трепетало. Заключенные с любопытством смотрели на растерянную женщину. Майор Коннор О'Брайен, самый красивый мужчина из всех живущих на берегах Миссисипи, проявлял интерес к дурнушке, думала она. К старой деве, обнажившей перед ним свою душу. Такое везение не выпадало на долю даже принцессы из сказки об Аладдине!
Абракадабра! Должна ли она откликнуться на этот зов? Она сказала майору, что не станет способствовать незаконному освобождению Мэтта. Абракадабра. Кошмарная дилемма. Она могла спасти Мэтта. Или спасти многих других людей.
Следует ли ей оставаться здесь, чтобы помогать несчастным… и быть рядом с первым молодым человеком, пожелавшим стать ее героем?
Глава 9
Благородство всегда обходится дорого. Коннор подписывал один приказ за другим, передавая деньги для осуществления пожеланий Индии. Он даже себе не признавался, что делать добрые дела очень приятно.
Платить за это в конечном счете придется не долларами. Заместитель начальника тюрьмы знал, что Лоренс, которого ждали примерно через неделю, снесет ему голову. Если у Коннора возникнут неприятности из-за того, что потратил деньги, выделенные конгрессом на содержание пленных, он обратится к высшим властям. Если только ему представится такая возможность. Роско Лоренс был начальником этой тюрьмы и имел право обходиться с подчиненными так, как считал нужным. Вершить военное правосудие своими силами.
Ну и пусть.
Как сказала однажды Индия, сейчас Лоренс отсутствует, зато он, Коннор, находится здесь. Сейчас вершить военное правосудие следовало ему.
Каким бы всесильным ни был майор, он не мог прогнать Индию с острова. По правде говоря, он решил оставить ее, пока это будет возможным. Она была нужна здесь.
Майор шагал по мокрому снегу – зима начала сдавать свои позиции – в сторону бараков. Их было решено превратить в лазарет и изолятор. Заключенные переносили больных в эти строения, несколько человек ремонтировали крышу, небрежно уложенную полгода назад.
Коннор обогнул лазарет и наткнулся на Индию, которая возилась возле курятника.
– Цып-цып-цып.
– Здравствуйте, – он чуть не произнес «непорочная крестьянка», но решил не смущать ее намеком на девственность, – медсестра Маршалл.
Домашняя птица разбежалась, испугавшись его голоса. На землю полетел пух.
Изобразив возмущение, Индия уперлась кулачком в свое крутое бедро, прикрытое серым платьем и белым фартуком. Ее накидка валялась на земле. Под мышкой была зажата книга. Коннор догадался, что это «Тысяча и одна ночь».
Прядь безобразного парика выбилась из старческого пучка. Она сдула волосы, упавшие на глаза.
– Распугав птицу, вы лишили нас куриного супа, – произнесла она надтреснутым голосом пожилой женщины.
– Извините, мэм, – учтиво раскланялся Коннор. – Во искупление моей неосторожности я прикажу местному мяснику прислать вашему повару говяжий бок. И оплачу его из собственного кармана. – Общение с Индией явно сказывалось на нем. – Этим я восстановлю мою репутацию?
Индия растерянно поморгала сквозь очки, поврежденные той ночью в библиотеке.
– Целый говяжий бок? – Это сулило обед и бульон для многих больных. – Сэр, вы с каждой минутой растете в моих глазах.
– В таком случае уважьте меня, мисс Маршалл. Давайте прогуляемся.
Он подобрал накидку, накинул ее на плечи девушки и предложил ей руку.
Они вышли через ворота и направились в безлюдную восточную часть острова. Там он посадил Индию на огромный пень и сел рядом с ней.
– Вы меня удивляете. – Коннор с наслаждением вдыхал свежий запах лаванды. – Вы трудились изо всех сил, наводя порядок в лазарете. Однако под мышкой у вас – книга. Вы меня обманывали? На самом деле вы – книжный червь?
– Я читаю работающим, когда они устраивают перерыв на ленч. – Индия извлекла томик из-под мышки. – Лично я предпочитаю поэзию. Но это – особая книга.
Красная обложка выцвела, но название можно было разобрать. «Тысяча и одна ночь».
– Эту книгу в день моего десятилетия подарил мне двоюродный дедушка.
– Подарок, вижу, пришелся вам по вкусу. Когда я делал обыск в вашей комнате, то полистал этот томик. Многие страницы сильно истрепались.
– Особенно те, где речь идет об Аладдине.
– О вашем литературном герое.
Девушка высунула кончик языка, облизывая верхнюю губу. Коннору это показалось весьма эротичным.
– Я бы покривила душой, сказав, что молодой человек, все помыслы которого посвящены его возлюбленной, меня не заинтриговал. Аладдин был готов на все, лишь бы понравиться принцессе Будур.
Коннор усмехнулся. С языка едва не сорвался вопрос – не желает ли она проверить его преданность?
Движением пальца он поднял ее подбородок, поцеловал в нос. На этом он остановится. Пока. Заниматься с ней любовью он будет лишь тогда, когда она захочет стать его не под влиянием минутного порыва, не ради его очередной уступки.
– Мне, было, показалось, что я начал понимать вас. Но вы тотчас удивили меня, – с любопытством в голосе произнес майор. – Почему вы тратили в Луизиане время на чтение, когда могли принимать кавалеров?
Она покраснела, это было видно, даже невзирая на слой пепла.
– Не смейтесь надо мной.
– Я вовсе не смеюсь. Почему в двадцать четыре года вы не замужем?
– Потому что я была старой гнедой рабочей лошадью среди целого табуна прелестных белых арабских скакунов.
Он снял с нее очки, чтобы полюбоваться темно-синими глазами.
– Арабские скакуны бывают разных оттенков, о чем свидетельствует мой конь Отважный, – улыбнулся Коннор и подумал: «Как бы я хотел оседлать арабского скакуна, вроде вас!» – но вслух произнес: – Неужели вы затерялись в этом табуне?
– У меня есть четыре эффектные сестры. Точнее, их было четверо, пока не умерла Франция. Теперь осталось трое.
– Родные не обращали на вас внимания, потому что одновременно с вами родился драгоценный сын? – предположил Коннор. – Уинни, которому предстояло взять в свои руки управление семейной фермой?
– Да, – вздохнула Индия.
– Однако ваш дядя уделял вам внимание.
– Да. Дядя Омар взял меня под свое крыло. Он уже умер. – Сообщив это будничным тоном, девушка продолжила: – Не думайте, что мне плохо жилось. Возможно, мои родители отдавали предпочтение другим детям. Но у меня были бабушка Мейбл и Персия. Они служили мне опорой. Я всегда нуждалась в похвалах Мэтта.