– Бедная Кнопка, – прошептал Коннор. – Такая настойчивая. Ей вечно что-то мешает. Чего она добилась?
Он ощущал приближение неприятностей так же явственно, как присутствие Индии в вагоне. Это чувство начало преследовать его через час после отъезда. Именно тогда он обнаружил в своем кожаном кошельке нечто странное.
Кто-то подменил предписание, согласно которому Коннору следовало доставить обвиняемую в тюрьму «Олд Кептел». На той бумаге, которая находилась сейчас у него – несомненно, дубликат был отправлен в министерство обороны, – стояла другая дата.
Должно быть, подмену совершил Роско Лоренс. Или кто-то из приближенных «лапочки». Возможно, Дут Смит.
Эта хитрость таила в себе две опасности. Если они не прибудут в Вашингтон согласно исходному приказу, их сочтут беглецами. Во всяком случае, опоздание на день сулило неприятности.
Вторая опасность? Полковник, получивший телеграмму сплетника Дута и заметивший, что капитуляция Индии вывела Коннора из состояния душевного равновесия, возможно, решил, что нежные чувства одержат верх и майор позволит ей сбежать или отвезет ее в какое-то другое место.
Эта проделка была нехарактерной для Лоренса. «Лапочка» не владел искусством интриги, он отдавал предпочтение лобовой атаке. Кто-то должен был надоумить его.
Коннор не поделился своим открытием с Индией. Зачем беспокоить девушку, оплакивавшую Мэтта Маршалла?
К тому же Коннор подстраховался.
Перед отъездом он отправил телеграмму Стюарту Льюису. В своем кратком послании майор обрисовал сложившуюся ситуацию, рассказал об Индии Маршалл и ее благодеяниях, подробно сообщил об отправке девушки в столицу.
Он сохранил заполненный бланк с фамилией телеграфиста.
К тому же план Лоренса – первый возможный вариант – имел серьезный недостаток. Полковник не мог подписать приказ до своего возвращения на Рок-Айленд. Лоренс не сможет заявить о своей победе.
Посмотрев на спящую Индию, Коннор улыбнулся и прошептал:
– Не волнуйся, Кнопка. Я позабочусь о тебе. Она попыталась уберечь его от неприятностей.
– Прости меня за то, что я ошибся в тебе. Поторопился с выводами. Мне следовало истолковать сомнения в твою пользу, прислушаться к сказанному тетушками и Джиннингсом.
Они едва не рассорились. Вся троица набросилась на него в гостинице. Они не сомневались в Индии. Их доводы звучали у него в ушах и после того, как Коннор доставил тетушек и араба на «Дельту стар». Берк, с удивлением обнаруживший, что его старший брат способен волноваться не только из-за воинских проблем, посоветовал ему действовать осторожно.
– Они были правы относительно тебя, – прошептал Коннор, глядя на спящую Индию.
Эта женщина рисковала собой ради майора Коннора О'Брайена, офицера, преданного армии Союза.
Разве не ставила она интересы других людей выше собственной выгоды? Индия никогда не говорила о своих чувствах, однако ее поступки раскрывали истину.
Любящая женщина – лучший дар, который может получить мужчина. Дар более ценный, чем клад с золотом. Коннору показалось, что он услышал голос Фитца О'Брайена: «Таким даром была твоя бабушка Эдна. Она – лучшее, что получил от жизни рыжий ирландец Фитц. Без нее я бы и гроша ломаного не стоил».
Наверное, все в этом мире происходит ради чего-то, согласно Божьему промыслу и Великому Плану. Без Индии Коннор никогда бы не познал истинного значения любви.
Любить – значит отдавать. Не брать, а отдавать.
Она любила его.
Она – тяжкое бремя, свалившееся на его плечи.
Придется смириться с этим. Она проникла в его сердце, хотел он этого или нет.
Тут О'Брайен услышал стон; Индия вздрогнула. Ее мучили кошмары. Внезапно она закричала:
– Коннор? Где ты?
– Я здесь. – Он крепко обнял ее. – Все в порядке.
– Нет-нет. Я видела дом. Плохой сон. Он не добрался до Луизианы. Он слишком стар. – Окончательно проснувшись, она сказала: – Коннор… Я не могу ехать в Вашингтон. Я договорилась о том, чтобы моей семье передали сообщение насчет Натчеза, но…
– С кем ты договорилась?
– Я попросила Зика отправиться в Луизиану и поговорить с моей бабушкой. Подстраховалась на тот случай, если Мэтт не сделает этого.
Господи!
– Но я не могу, не должна рассчитывать на то, что старик доберется до Плезант-Хилла. К тому же Зик думает, что полковник замыслил какую-то хитрость. Мы…
– Не беспокойся из-за Лоренса. Я опережаю его на шаг.
– Это хорошо.
Она замолчала; ее вера в Коннора была абсолютной.
Индия прижалась щекой к его плечу. Прошло несколько минут. Наконец она проговорила тихим и печальным голосом:
– Как жаль, что волшебная лампа – всего лишь мистификация. Правда, было бы замечательно, если бы мы могли загадать желание? И быть уверенными, что все сложится хорошо.
– Нельзя требовать от лампы так много.
– Однако она познакомила нас.
– Нет. Это сделала ты. Она потрепала его по щеке.
– Оставь меня наедине с моими фантазиями, сынок.
Он усмехнулся. Сынок. В тот день, когда они познакомились, она была совсем другой – старой, немного странной. Неужели в день его рождения действовала какая-то волшебная сила?
В таком случае жаль, что тетя Тесса не присовокупила к своему желанию одно дополнительное условие – не попросила, чтобы невеста тотчас попала в райские кущи.
– От фантазий вреда не будет.
Куда завели Индию ее фантазии? Он услышал ответ на свой вопрос.
– Коннор, отвези меня в Луизиану, – прошептала Индия.
– Не проси меня об этом. Не проси.
– Ты прав. Мне не следовало этого делать. Тем более сейчас, когда ты спешишь к своей истинной любви. На поле боя.
Но чего же он хотел? Сейчас в его душе шла борьба – борьба, прежде невозможная. Поразительно! Он хотел быть с Индией. И хотел попасть в Джорджию, чтобы исполнить свой воинский долг.
Конечно, у него было право выбора. Он мог поступить так, как поступали многие, – откупиться от службы.
Но Коннор не желал и думать о таком шаге. Выпускники Уэст-Пойнта не откупаются от армии.
– Индия, не вынуждай меня выбирать между тобой и моим долгом.
– Потому что, заговорив об этом, я напомнила бы тебе твою покойную мать?
Он застонал.
– Коннор… ты любишь твоих братьев?
– Конечно, люблю. – Любовь к братьям в отличие от любви к женщине была для него знакомой территорией. Детство и юность, проведенные в семье О'Брайенов, ничем не напоминали рай. Родители постоянно ссорились, и наконец все закончилось трагедией.
– Мы, братья, держимся друг за друга.
– Ты… ты когда-нибудь думаешь о Джоне Марке?
Стоило ли спрашивать, как она узнала о нем?
– Да.
– Если бы он попросил тебя о чем-то, ты бы это сделал?
Коннор понял, к чему она подбирается, и ему это не понравилось.
– Этот вопрос неуместен. Джон Марк никогда меня ни о чем не просил, поэтому я не знаю, помог бы я ему или нет.
– Ты говоришь, как холодный, равнодушный человек.
– Такова жизнь.
– Почему ты его не любишь?
– Я не питаю к нему неприязни. Я просто сержусь на него.
Не вызвано ли это тем, что младший брат никогда не интересовался его мнением? Почему Джон Марк никогда не приходил к нему, старшему брату, чтобы обсудить свои проблемы? Почему он углублял трещину в их отношениях, обращаясь только к деду?
– Почему ты сердишься на Джона Марка? – допытывалась Индия.
– Это запутанная история. Я не хочу возвращаться к ней.
– Она связана со смертью ваших родителей?
– Тетя Феб не умеет держать язык за зубами.
– Она мне понравилась. Даже очень.
– Ваши чувства взаимны. Когда я отправился в гостиницу, чтобы забрать тебя оттуда и отправить на Юг, тетя Феб оказалась твоей яростной защитницей.
Тетя Тесса отказывалась понять, почему его «невеста» набросилась на нее и Джиннингса, однако также встала на сторону Индии. Коннор был уверен: все это связано с волшебной лампой и нелепым желанием его тети.