– Смотрите, какой отважный человечек! Он летит один и совсем не боится!
А на больших самолётах иногда летают маленькие дети. Они узнали Самоделкина, железного человечка. Они махали ему руками:
– Это Самоделкин! Это Самоделкин, смотрите! Смотрите!
Но Самоделкин их не видел. Он был очень занят. Пилот не имеет права отвлекаться. Машина любит внимательных и отважных. Пилот, если он долго летит, если ему грустно, может петь какую-нибудь песню. И железный человечек запел:
И Самоделкин понизил голос, будто подражая голосу недовольного вагона:
Ветер пел на крыльях, и пилот пел такой припев незнакомой песенки:
Внизу туманилась на солнце коричневая зелёно-голубая равнина. Бежали ручейками широкие, наверное, реки. А Самоделкин пел, подражая скрипучему голосу вагона:
В багажнике самолёта, как в бочке, отражалось эхо и словно подпевало тоненькими голосами:
В конце концов, если друг потерялся, надо во что бы то ни стало найти его. Потому что нет на свете ничего нужнее друга: маленького или большого, но только верного друга. И храбрый Самоделкин пел, подражая голосе вагона:
Так в песенке вагон убеждал того, кто посмел утянуть его неизвестно куда:
передразнивал вагон, и в багажнике самолёта эхо повторило тонкими голосами припев:
Глава шестнадцатая,
в ней самолёт начинает разговаривать
елезный человечек поглядел вниз и увидел только синюю ровную глубину до самого горизонта.
– Море! – воскликнул догадливый Самоделкин. – Океан! Вон и пароходы – словно игрушечные плавают. И зелёные острова…
– Где пароходы? Где? – вдруг пискнул самолёт.
И железный человечек от удивления чуть не выпрыгнул из него прямо в небо. И конечно бы утонул. Железные человечки не умеют плавать. Он оглянулся и ахнул. Из багажника выглядывали Чижик и Настенька. Вот оно какое эхо подпевало в багажнике самолёта!
– Вы как сюда попали? Кто вам разрешил?
Наивный Самоделкин. Задаёт смешные вопросы. Пока он закрывал школу, ребята вернулись и незаметно влезли в багажник самолёта.
– Где Прутька? – волновался железный человечек.
– Он в багажнике не поместился, – ответил девочка.
– Что я слышу! – вскричал Самоделкин. – Вы оставили Прутю одного! Как вы могли?! Я немедленно вернусь! Но по вашей вине погибнет Карандаш, погибнет Бабучило. Если они уже не погибли…
Самоделкин повернул самолёт, и машина, конечно, сразу послушалась его. Но пока самолёт летел туда, куда и ветер, всё было в порядке. А когда перегруженный самолёт пошёл обратно, сильный ветер закачал его, словно это был не самолёт, а лодка среди плюхающих морских волн. Крылья задрожали, мотор начал давать перебои, машину тряхнуло. Ребята схватились друг за друга, чтобы не выпасть из багажника.
– Надо ждать, пока переменится ветер, – в полном отчаянии сказал железный пилот и повернул машину туда, где в море зеленел крохотный островок, обрызганный волнами.
Самолёт, натужно гудя мотором, сел среди настоящих, но, вероятно, совсем не нарисованных пальм. Ах, если бы они были нарисованы!