А под окном в эту минуту собака Тиграша, подняв кверху одно ухо, внимательно слушала: кто это всё время говорит в комнате про ежат, про лягушек, про новые сапожки? Не надо ли по этому случаю залаять? И вдруг на Тиграшу плюхнулось какое-то Зелёное Усатое Мяукающее Диким Голосом. И все это в клеточку.
Собака залаяла. С перепугу она бросилась бежать неизвестно куда.
Зелёное Усатое подпрыгнуло, зашипело и угодило на спину козе, дремавшей под банановой пальмой.
— Мяууу!..
— Бе-ееее! — возмутилась коза Бубенчик и шарахнула через ограду школьного сада прямо на улицу ночного города, и понеслась, и поскакала, звеня бубенчиком, не обращая внимания на светофоры.
На другой день в одном учреждении было подано такое заявление в кабинет начальнику лично:
Прошу меня категорически уволить. Потому что я, пребывая на службе, в ночное время уснул. И во сне видел козу васильковой масти. А на козе верхом зелёного кота в шахматную клеточку.
Но это было на другой день. А пока разбуженный Карандаш вылетел в сад и закричал:
— Эй, кто там? Выходи! Мы тебя совсем не боимся! Ни капельки не боимся! Кыш отсюда, пока тебя Тиграша не разорвала на мелкие кусочки!
Но в саду, кроме взъерошенной Тиграши, никого не было.
— Ты кого пугаешь? — спросил в окошко сонный Самоделкин.
— Я не знаю, — жалобно ответил Карандаш.
— Ты, наверное, нездоров. Ты много работаешь. Тебе надо съездить на Чёрное море.
— Я здоров, — художник вздохнул. — А ты, — сказал он Тиграше, — никого сюда не пускай.
— Р-ррр! — ответила Тиграша.
Потом она ходила по саду около школы. Сначала тихонько рычала, потом старта повизгивать и вилять хвостом, как будто её кто погладил и почесал за ухом. Но было темно, и я не видел, погладил её кто-нибудь или не погладил.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ — о том, как просыпаются ученики Волшебной школы
Рано утром Самоделкин вошёл в комнату, где спали Чижик и Настенька.
— Ребята, вставайте! — сказал он, щурясь от яркого солнышка и весело звеня своими пружинками. — Начинается новый день. Умываться пора, одеваться.
Чижик повернулся на левый бок, потянул на себя одеяло, так что стали видны розовые пятки, почесал во сне одной пяткой другую.
Настенька вздохнула, не просыпаясь. Как будто ей не надо было спешить на уроки, не надо умываться и завтракать.
Самоделкин пошёл в комнату, где ночевал Прутик.
— Лежебока, вставай! — позвал Самоделкин.
Учебная пластинка давно уже перестала вертеться. Мальчик спал, как спят все уставшие дети. Он сказал во сне: «а-аа», повернулся на правый бок и даже не проснулся.
— Мальчики-девочки! — звенел Самоделкин. — Доброе утро!
Никто не ответил ему. Железный Самоделкин почесал макушку. Так иногда делают, когда над чемнибудь крепко задумываются.
— Эй, Карандаш, — позвал он, — погляди, пожалуйста, на своих учеников, на этих сплюшек.
— Они, — шёпотом сказал Карандаш, — устали. Они такие маленькие. Пожалуйста, не буди, пусть ещё немного поспят.
— Ни в коем случае, — железный человечек был непреклонен. — Волшебникам не пристало быть лежебоками, сонями, лентяями… Ты мне скажи, как надо будить мальчиков и девочек, если они спят и совсем не хотят просыпаться?
— Надо подумать, — сказал художник. — Наверное, мамы и папы гладят их по головке.