Он подошёл и погладил макушку Чижика. Мальчик замурлыкал во сне что-то непонятное и крепче зажмурил глаза.
— Хм, — задумчиво сказал художник. — Наверное, папы и мамы включают по утрам какую-нибудь приятную тихую музыку.
— Тю! Может быть, колыбельную? — иронически предположил Самоделкин.
— Я догадался! — воскликнул Карандаш. — Наверное, мамы варят утром вкусную молочную кашу. Она так замечательно пахнет! Поэтому все девочки и мальчики сами собой встают. Я нарисую такую кашу!
— Этого ещё не хватало! — возмутился железный человечек. — Эй, скверные мальчишки! Эй, сплюхи! — закричал он. — Вставайте сию минуту! И тебе, девочка, стыдно быть лежебокой…
В ответ он услышал дружное посапывание. Под мягкими одеялами никто не шелохнулся.
— Ну я вам покажу!
Самоделкин, подпрыгивая от нетерпенья пошёл в класс, где висел пароходный сигнальный колокол. Самоделкин крепко схватил верёвку. Самоделкин хорошенько дёрнул эту верёвку один раз, другой, третий…
«Дон-динь-динь-дон! Дон-динь-динь-дон!» — зазвенел колокол на всю не-обыкновенную школу.
Когда начали звенеть стекла в окнах, Самоделкин, очень довольный, отпустил верёвку и не спеша отправился к ребятам. Пожелать им доброго утра. Но говорить было некому. Все ребята спали как ни в чём не бывало.
— Ну и ну! — только и мог произнести железный человечек.
— Маленькие… крохотулечки, — вздохнул Карандаш.
— Ах, так! — вскричал Самоделкин. — Тиграша, поди сюда! Ну-ка, разбуди этих маленьких!
Самоделкин, конечно, подумал: собака застаёт, и все мгновенно проснутся.
Но Тиграша лаять не стала. Она поглядела на ребят, поглядела, подумала-подумала, вильнула хвостом и лизнула Чижика в голую пятку.
Вас когда-нибудь собака лизала в пятку? Наверное, нет. А Чижа лизнула. Мальчик подпрыгнул в кровати.
Он закатился таким весёлым смехом, будто ему приснился удивительный клоун и весь цирк в придачу.
А Тиграша лизнула девочку прямо в нос и побежала к ленивому Прутику. Она его тоже лизнула в пятку. Прутик чуть с постели не упал. И все начали хохотать, и прыгать, и кувыркаться. И ребята, и Самоделкин, и Карандаш. А собака прыгала выше всех и лаяла, потому что собаки не умеют смеяться.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ самая короткая, потому что в ней только смеются
— Ну, — сказал учитель Самоделкин, когда ребята после завтрака сели на своих лошадок, — я хочу проверить, как Прутик во сне выучил урок математики.
— Пожалуйста, — ответил Прутик. — Я теперь все должен знать.
— Сколько будет к четырём прибавить четыре?
Мальчик хотел сосчитать, сколько будет к четырём прибавить четыре, но вдруг неожиданно для себя громко на весь класс мяукнул.
— Мяуу! — сказал Прутик.
Ребята упали с лошадок от смеха.
Учитель запрыгал на своих пружинках, чтобы никто не заметил, как ему смешно.
Это непедагогично — смеяться над учеником.
— Мяу! — повторил учёный попугай. — Ха-ха-ха! Мяу!
— А сколько будет четырежды два? — спросил железный человечек, едва сдерживая смех.
Прутик хотел подумать — и вдруг сказал непонятно почему:
— Бе-еее!..
Прохожие на улице начали улыбаться и говорить:
— Какая весёлая удивительная школа! Как они весело и громко смеются. Просто замечательно!
Так смеялись Чижик, и Настенька, и даже Самоделкин. Учитель не мог удержаться.