В багажнике самолёта, как в бочке, отражалось эхо и словно подпевало тоненькими голосами:
В конце концов, если друг потерялся, надо во что бы то ни стало найти его. Потому что нет на свете ничего нужнее друга: маленького или большого, но только верного друга. И храбрый Самоделкин пел, подражая голосу вагона:
Так в песенке вагон убеждал того, кто посмел утянуть его неизвестно куда:
— передразнил вагон, и в багажнике самолёта эхо повторило тонкими голосами припев:
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ, в ней самолёт начинает разговаривать
Железный человечек поглядел вниз и увидел только синюю ровную глубину до самого горизонта.
— Море! — воскликнул догадливый Самоделкин. — Океан! Вон и пароходы — словно игрушечные плавают. И зелёные острова…
— Где пароходы? Где? — вдруг пискнул самолёт.
И железный человечек от удивления чуть не выпрыгнул из него прямо в небо. И конечно бы утонул.
Железные человечки не умеют плавать. Он оглянулся назад и ахнул. Из багажника выглядывали Чижик и Настенька. Вот оно какое эхо подпевало в багажнике самолёта!
— Вы как сюда попали? Кто вам разрешил?
Наивный Самоделкин. Задаёт смешные вопросы.
Пока он закрывал школу, ребята вернулись и незаметно влезли в багажник самолёта.
— Где Прутька? — волновался железный человечек.
— Он в багажнике не поместился, — ответила девочка.
— Что я слышу! — вскричал Самоделкин. — Вы оставили Прутю одного! Как вы могли?! Я немедленно вернусь! Но по вашей вине погибнет Карандаш, погибнет Бабучило. Если они уже не погибли…
Самоделкин повернул самолёт, и машина, конечно, сразу послушалась его. Но пока самолёт летел туда, куда и ветер, всё было в порядке. А когда перегруженный самолёт пошёл обратно, сильный ветер закачал его, словно это был не самолёт, а лодка среди плюхающих морских волн. Крылья задрожали, мотор начал давать перебои, машину тряхнуло. Ребята схватились друг за друга, чтобы не выпасть из багажника.
— Надо ждать, пока переменится ветер, — в полном отчаянии сказал железный пилот и повернул машину туда, где в море зеленел крохотный островок, обрызганный волнами.
Самолёт, натужно гудя мотором, сел среди настоящих, но, вероятно, совсем не нарисованных пальм. Ах, если бы они были нарисованы!
— Это, наверное, Карандаш нарисовал пальмы на жёлтом песке, — тихо сказала девочка.
Самоделкин только печально вздохнул. Ребята сели на мягкую, как перина, траву. Море шумело за деревьями, плюхалось о берег. Пальмы баюкали тихим шелестом.
— Я спа-ать хочу! — зевнула девочка. И уснула.
Ведь она была совсем ещё маленькая девочка.
— Я тоже спать хочу! — жалобно сказал Чижик. И уснул.
Ведь он был совсем ещё маленький.
Настенька видела во сне ребятишек, у которых почему-то были расстёгнуты все пуговицы на курточках. И ребята могли простудиться.