— А за шубейку его красивую нам могут тоже хорошие денежки отвалить. Ему-то, несмышлёнышу, она всё одно ни к чему. Это всё покойник Мартон, вечная ему память, — он и звёзды с неба готов был для сынка достать.
Я сразу плакать перестал, разозлился: ну уж дудки, шубейки своей я никому не отдам!
Лежал я не шевелясь, пока мои добрые приёмные родители не засопели дружно носами. Тут сполз я потихоньку с сундука, надел свой полушубочек — и шмыг за дверь. И полдня мне хватило на выучку, как сделаться богатым хозяином.
Светало, когда я по дороге на нашу старую мельницу миновал городской рынок. Там уже хлопотали маленькие ученики подмастерьев, устанавливая торговые шатры под изделия своих хозяев-ремесленников. Одеты они были, правда, все в рваньё, но вид у них был весёлый-превесёлый. Пойду-ка я в ученики к подмастерьям. Там я и шубейку свою побыстрее истреплю.
ЗИГФРИД — «КОСТЯНОЙ ПАНЦИРЬ»
Обрадовалась бедная матушка моему возвращению. Но как услыхала, что собираюсь я какому-нибудь ремеслу обучаться, огорчилась.
— Не по тебе, сынок, такое занятие, — сказала она задумчиво. — Не хватит у тебя силы горланить, как те мастеровые. Грудь слабовата.
Бедная моя маменька! Прожила она всю свою жизнь на мельнице и про мастеровых знала только, что они, когда идут по улице, песни орут во всё горло. И наверняка думала, что это тоже считается у них выучкой: чем громче кричишь, тем скорее получится из тебя мастер. По правде сказать, я и сам не знал, есть ли у мастеровых какое-нибудь серьёзное дело, кроме как камнями в бродячих собак швырять.
В конце концов матушка примирилась с этой мыслью, хотя с большей радостью согласилась бы — пожелай я только! — всю жизнь нянчить меня да лелеять.
Примирилась, но всё же условие поставила, чтобы я у шляпника, господина Кеше, счастья попытал.
— Сдаётся мне, — промолвила она, — что у него не придётся тебе очень-то громко кричать. Человек он молчаливый. Да и обучиться ты у него сможешь двум ремёслам сразу: шляпному и учительскому.
Повязала матушка на голову свой праздничный платок и сама отвела меня к мастеру. Встретил нас господин Кеше весьма сердечно. Он решил, что я грамоте у него учиться буду. Потрепал он меня приветливо по вихрастой голове и говорит:
— Люблю головастых! В большой голове и ума больше. В маленькой голове уму тесно. Ладно, за хорошего подсвинка я из мальчонки такого учёного сделаю, что через год он нам хоть весь стол во какими крупными буквами испишет!
Но матушка тут же поспешила похвалиться господину шляпнику, что исписать я могу не то что стол, а и целые тесовые ворота. И что не грамоте привела она меня к нему обучаться, а шляпному делу.
У мастера Кеше лицо сразу кислым стало. Смерил он меня взглядом с головы до ног и махнул рукой недовольно:
— Не выйдет из него подмастерья! Голова велика. Не люблю головастых. В большом черепке весь ум по стенкам растекается. В маленьком же он в одном месте, а значит, и на месте!
— Ну вот видишь, сынок, — вздохнула мама, когда мы вышли от шляпника, — и здесь нам с тобой не повезло.
Но по её глазам вижу я, что хитрит родная, потому что на самом деле сердце мамино только радуется, что дома, при ней, останется теперь её любимое чадо.
А вот и не останусь! Не дам на гвозде висеть своей шубейке, уж лучше на какой-нибудь работе до дыр её истреплю.
Проходили мы как раз мимо кузницы, а там подручные кузнеца в кожаных фартуках молотами по наковальне били, огненные искры из железа высекали. И двое чумазых мальчишек-учеников, будто чертенята, вертелись в красном зареве. Посмотришь только — и то дух захватывает!
И я до тех пор не отставал от матушки, пока она не согласилась робким голосом позвать кузнеца, спросить, не нужен ли ему ещё один ученик.
От огнедышащего горна отошёл волосатый, рыжебородый великан. Он и был кузнец. Положил мастер мне на плечо руку — я едва на ногах устоял. Но кузнец ласково так улыбнулся и говорит:
— Слабоват мальчонка-то.
— Куда уж слабее, — с готовностью подхватила матушка.
— Руки что прутики, — продолжал кузнец.
— Верно, верно, — согласно кивала мама. — А ноги и того тоньше.
— Духу в нём мало, чтобы горн раздувать.
— Его самого, как пушинку, ветром унесёт.
— Нет, я точно говорю, не получится из него кузнеца, — закончил мастер свой осмотр. — Да и уши у него маловаты. Не за что подёргать — не ухватишь. Дам я вам лучше совет, добрая женщина. Слышал я, сосед мой, Чорбока, ищет себе мальчика в ученики. Заведение его как раз напротив моей кузни. Как я посмотрю, ему ваш пострел в самый раз придётся. У Чорбоки ремесло лёгкое: сила там не нужна, один только ум.