Великан произнёс эти последние слова с известным пренебрежением. И не без оснований. Потому что, говоря с матушкой, он играючи вертел в руке такую тяжеленную кувалду, что и семь самых мудрых мудрецов не смогли бы её от земли оторвать.
Поблагодарили мы кузнеца за добрый совет и отправились к господину Чорбоке.
Чорбока был единственным в городе книготорговцем. Лавка его была чуть побольше птичьей клетки. Два стола заполняли её совершенно. На одном столе лежала груда всевозможных книг — это и был её книжный отдел. На другом столе были аккуратно разложены медовые пряники: куклы, сердечки с зеркальцем посередине, гусары с саблями, пирожки с миндальным орешком — это был кондитерский отдел.
— Тут — приятное, там — полезное, — пояснял господин Чорбока, толстячок в очках, прогуливаясь от одного стола к другому. — Торговать книгами — наука приятная, пряниками — полезная.
Матушку сразило обилие наук. Она едва осмелилась спросить господина Чорбоку, для какой из них, по его мнению, я больше всего подошёл бы.
Господин Чорбока повернул меня туда-сюда, постучал по спине, заставил кашлянуть, пробежаться разок-другой вокруг столов и, довольный, заключил:
— Думается мне, что здоровьем ваш мальчонка слаб. Ни молоток, ни рубанок ему не по плечу. Сам бог создал его для книжной торговли. Но если мальчик будет прилежен, сможет он со временем освоить и кондитерское дело…
И господин Чорбока не скупился на науку. Едва ушла моя мать — правда, ещё целый час после этого она простояла на углу, всё на магазин смотрела, — как Чорбока уже приступил к обучению. Рассказал мне, какие пряники по крайцару, какие по два и по три. Дороже трёх крайцаров в то время сладостей ещё не делали.
— А как с книгами, господин хозяин? — спросил я, поглядывая на другой стол.
— Те, что в первом ряду, — по десяти крайцаров, во втором — по двадцати, в третьем — по тридцати. А если кто дороже этого книгу спрашивает, тот уж слишком умён. Таких мы не обслуживаем. Понял, сынок?
Что ж тут было не понять?
Господин Чорбока гордо обвёл взглядом всё вокруг, довольный, что он за столь малое время смог обучить меня сразу двум ремёслам. И так возлюбил меня хозяин, что через неделю полностью доверил мне весь свой магазин. А сам пошёл галок стрелять в ракиты. Отсидел, видно, ногу, бедняга, от безделья: ведь в нашем магазине не часто приходилось вскакивать да спешить навстречу покупателю — бродячие кошки и те к нам не заглядывали.
— Давай торгуй, — сказал он мне с порога. — Угощу и тебя паприкашем[3] из галчатины. Сколько книг продашь, столько галочьих ножек получишь!
Но посули он мне и орлиную ногу, я не так обрадовался бы, как полученной возможности остаться наедине с великим множеством замечательных и интересных книжек. Был тут и «Лудаш Мати» и «Петер Обманщик» и «Сын белой лошади» и «Голодающий Матяш». Я прямо-таки не знал, за какую мне приняться первым делом. В конце концов на одну я сел, на другую облокотился, третью прикрыл ладонью, а самую толстую начал читать. Называлась она «Зигфрид — «Костяной панцирь». Но едва я успел подружиться с отважным витязем, убивающим дракона, как вдруг отворяется дверь, и в магазине появляется мальчик примерно с меня.
— Есть у вас ещё «Костяной Зигфрид»? — спрашивает.
А я так перепугался, что у меня сердце в пятки ушло.
— Больше нет, — соврал я, пряча книгу на коленях, под столом.
Мальчик обвёл взглядом книжную лавку и остановился на грозном льве, что украшал обложку «Истории Флоренции и Лиона».
— Ладно, сойдёт и эта, — сказал он, протягивая руку за львом.
Наверное, у льва был в этот миг куда менее свирепый вид, чем у меня.
«Ну уж нет! — подумал я. — Не за тем я пошёл в ученики к торговцу книгами, чтобы у меня из-под носа все лучшие книги порастаскали!»
— Знаешь что, мальчик, — блеснула у меня вдруг в голове спасительная мысль, — а ведь пряник-то, пожалуй, лучше, чем любая сказка. Выбери себе что-нибудь на другом столе!
Маленький приятель непонимающе посмотрел на меня, и мне пришлось помочь ему: сунуть ему в руку самого большого ванильного гусара и выпроводить за дверь.
Но малый был не дурак. Не успел ещё Костяной Зигфрид в книжке надеть свою шапку-невидимку, как в лавке появился новый покупатель и, плутовато улыбаясь, потребовал:
— Хочу «Костяного Зигфрида».
С этим я уж не тратил попусту слов, а сразу же насыпал ему горсть сладких орешков. Но делу это не помогло, потому что детвора облепила мою лавку как комариная туча. И все хотели одного только «Костяного Зигфрида». Но, в конце концов, они уже и его спрашивать перестали, а прямиком от дверей направлялись к «сладкому» столу.
3
Паприкаш — венгерское народное блюдо: мясо, тушёное с большим количеством красного перца.