– Что их, муравьев, на свете больше нету? Да я их целый мешок тебе натаскаю. И не простых, а в полосочку с бантиком. Подумаешь, ценность какая!
– Знаешь, кто ты такой? – спросил Рубик дрожащим голосом.
– Кто?
– Шан тга, – вот ты кто!
– Шант… как, как?
– Шан тга!
Диоген не знал, должен ли он обижаться на это слово, но то, что он сам обидел Рубика, было ясно. И очень, между прочим, неприятно, потому что Рубик был человеком добрым и справедливым. А теперь вот плакал»
– Ну и что это значит, твое «шан тга»? – спросил Диоген уже менее запальчиво.
– Это очень нехорошее слово… Оно по-армянски значит… ну…
– Ну? Да не бойся, говори!
– Это… ну… собачий сын! – смутился Рубик и опустил глаза.
«Господи, – подумал Диоген и даже рассмеялся. – До чего же он вежливый, этот Рубик!»
– Разве я знал, что это ученые муравьи? Отвечай – знал?
– Нет, – всхлипнул Рубик и отвернулся.
– Ну вот. А ты сразу ругаться.
– Я хотел выяснить, могут ли ужиться в банке разные муравьи…
– А чего им не ужиться, – удивился Диоген. – Что они, хищники?
– Еще какие хищники! У них знаешь какая борьба между разными видами! А муравьи одного вида помогают друг другу. Между прочим, – Рубик перешел на таинственный шепот, – ты заметил у муравьев светлые спинки?
– От муки, наверно. – Диоген тоже перешел на шепот. – Здесь была мука.
Рубик презрительно вздернул губу.
– Я их покрасил: крупных – белой краской, а мелких – голубой. А голубых не видел?
– Не помню…
– Это потому, что от голубых ничего не осталось, – печально вздохнул Рубик. – А было их столько же, сколько белых. Они, понимаешь, погибли в борьбе за существование…
Рубик был главным зоологом экспедиции, но занимался больше всего насекомыми – ловил бабочек, пчел, мух и жучков, усыплял их и складывал в конверты и картонные коробки. Он когда-то поссорился с родителями, которые выбросили коллекцию сушеных червей, а потом ходили в школу и просили классного руководителя повлиять на него – Рубик плохо учился, к тому же из-за его научных увлечений были всякие неприятности. Когда он принес однажды в целлофановом пакете рыжих тараканов и стал дрессировать их, тараканы расползлись по квартире, пролезли к соседям, и те ходили куда-то жаловаться. Но зато здесь, на катере, капитан ему ничем не докучал, и Рубик мог теперь заниматься наукой сколько угодно.
По правде говоря, Диогена муравьи нисколько не волновали. Он хотел доставить Рубику удовольствие и только делал вид, что это страшно интересно. А на самом деле – все это ерунда. Хотя для Рубика они, конечно, имели большое значение – это Диоген теперь понимал. Только надо, чтобы он скорее забыл про своих дурацких муравьев. Но вот как это сделать? У Диогена даже уши задвигались от умственного напряжения.
– А хочешь, я тебе подарю… – загорелся он, вытаскивая из кармана маленький ножик и поднося его к самым глазам Рубика. – Ты думаешь, это простой ножик? Как бы не так!
Мальчики склонились над ножиком и некоторое время рассматривали его очень сосредоточенно. У Диогена слегка дрожала рука, словно это был не ножик, а хрустальная ваза, которую он мог уронить.
– Ножик, между прочим, если хочешь знать, с титаном. Вот тут написано даже: «ти-тан»…
Когда мальчики насытились зрелищем этого необыкновенного богатства, Диоген вздохнул и оглядел Рубика счастливыми глазами человека, которому ничего не жаль для лучшего друга.
– Ну, что скажешь? – спросил он, сияя от доброты. – Где-нибудь видел еще такой ножик?
Однако лицо Рубика не выражало ничего, кроме растерянности. Может быть, по своей близорукости он просто не разглядел ножика и не разобрался в его качествах? Тогда надо объяснить ему.
– Не ржавеет – это раз! – терпеливо начал
Диоген и загнул палец на левой руке. – Всегда блестит, как новенький, – два! – Он загнул второй палец. – Точить только раз в год – три! Но главное – титан! Знаешь, какой это редкий металл? Встречается реже, чем золото, а сталь от него становится как алмаз!
Диоген расхохотался от распиравшей его щедрости, но Рубик почему-то не улыбнулся и отнесся к ножику с полным равнодушием. Ему вдруг стало скучно с Диогеном, который загорался от каких-то пустых ножиков с титаном, а на муравьев, которые могли сделать целый переворот в науке, было наплевать.
Рубик горько вздохнул и отвернулся. Тогда Диоген спохватился и подумал, .что, пожалуй, он несколько перехвалил свой подарок – всего-то-навсего два рубля десять копеек в любом хозяйственном магазине! Есть о чем говорить! Он опустил ножик в карман и стал решать, как бы загладить свою оплошность и по-настоящему осчастливить Рубика. Ясное дело – осчастливить такого ученого человека, как Рубик, можно не ножиком, а какой-нибудь редкой букашкой, мошкой там или, скажем, выдающейся ласточкой…