- Правильно, Мировой Океан сам создает, так сказать, для трески и котиков новые рабочие места в виде плантаций морской капусты и планктона, а для пролетариата такие рабочие места должны создавать капиталисты. Капиталисты создают рабочие места, а пролетарии на них работают - вот и получается социальная гармония. Акулы, другими словами, должны загонять треску и морских котиков на плантации морской капусты, чтобы они там набирали излишний вес и жир. Это, в конечном счете, полезно для них же самих.
- Как ты не понимаешь, Семен! Социальные гарантии и есть эти самые плантации. На их создание и были потрачены все деньги из суверенных долгов. И к чему это привело? Нет уж, увольте! Пусть ищут плантации морской капусты сами!
- О чем теперь говорить?- философски заметил Семен Борисович, оглаживая бороду,- Океан исчез. Мы лежим на дне высохшего океана и бьем хвостами по окаменевшему илу. А треска и морские котики теперь сами по себе. Они сейчас, так сказать, отращивают лапы и когти - учатся жить на суше...
Биндюга не донес до рта вилку с очередным биточком и замер, а затем вскочил на ноги и воскликнул:
- Верно! Верно!- он бросил вилку на стол и опрокинул в рот фужер белого вина, а затем запустил в свою шевелюру пальцы обеих рук и побежал в сторону апартаментов, выкрикивая на ходу,- Нужно срочно создать новый океан! Новый океан для новых акул!
Горь проводил своего товарища озабоченным взглядом, а затем продолжил трапезу, изредка прерываясь и покачивая головой.
Иногда, Семен Борисович сильно уставал от этих бессмысленных разговоров. Он брал со стола початую бутылку виски и отправлялся бродить по яхте - прямо в халате.
Под командирской палубой располагались зоны отдыха с барами и бассейнами. В одном из бассейнов постоянно плескались доставленные когда-то на борт Шустрингом художники и дизайнеры. Работы для них не было никакой, поэтому креативные люди что называется, отрывались по полной. Они распотрошили два контейнера со средствами РЭБ и нашили модельным проституткам русалочьих хвостов из блестящей фольги. Помимо хвостов, дизайнеры напустили в воду бассейна весь медицинский морфий, который только сумели найти, а затем приступили к веселым играм. Они с разбегу бросались в воды бассейна и начинали гоняться за хохочущими моделями, а догнав, приступали к спариванию. Семен Борисович с неудовольствием отметил, что в играх участвуют несколько матросов и морских пехотинцев, одетых в сильно стилизованные костюмы морских котиков. "Безобразие,- думал Семен Борисович,- Нужно будет указать Смиту. Какое все-таки правильное слово - "модель". Модель, это не предмет, а только указание на него. Модель стула, модель судна, модель человека".
Семен Борисович приложился к бутылке и собирался уже покинуть сектор с бассейнами, как вдруг его внимание привлекло одно из граффити, которыми были обильно покрыты стены помещения. На граффити был изображен он - Семен Борисович Горь в белом адмиральском мундире. Причем изображение было старым, безбородым. Борода была пририсована позже, достаточно небрежно. Нарисованный адмирал Горь униженно изгибался и протягивал пачку тысячных шустригорей темной личности в солдатской шинели и буденовке. Лица солдата нельзя было разобрать, так как он стоял к зрителю спиной. Над изображением была сделана надпись: "Иудушка Горь продает интересы мировой буржуазии агентам ЧСК".
- Так, я не понял,- прошептал Семен Борисович, покачнувшись, словно от пощечины.- Они что - веществ обожрались? Под ультрафиолетовыми лампами перегрелись? Белоолигарховцы, значит, да? Ну, ничего, скоро я вас разъясню! Каково, а? Вместо благодарности-то! Здесь вам не "Баунти", сукины морские коты!
Нужно сказать, что к описываемому времени на "Деньгивросте" подобралась довольно пестрая компания. По простору Мирового Океана тогда болталось довольно много плавсредств и некоторые из них были обитаемыми. Семен Борисович был гуманным человеком и иногда проводил спасательные операции. Так на борту оказалась группа французских поваров во главе со своим шефом - мсье Жилем. Несчастные пытались мигрировать в Швецию морским путем, но были заброшены налетевшим штормом в северную Атлантику. После той спасательной операции экипаж яхты питался исключительно морскими деликатесами самой высокой пробы.
Во время одного из переходов был обнаружен также батискаф с учеными-вегетарианцами, которые позже разработали для членов команды целую линейку продуктов из морских водорослей. Однажды, "Деньгиврост" наткнулся на огромный круизный лайнер, населенный каннибалами и снял с него четырех ливрейных лакеев британского происхождения, поэтому теперь существование Семена Борисовича приобрело даже некоторый аристократический лоск.
Но все это были порядочные и очень полезные для команды люди, а вот креативные торчки явно обнаглели и, играя в свои оторванные от реальности игры, перегнули палку. В душе адмирал Горь всегда оставался истинным североазиатским олигархом, а североазиатские олигархи, как известно, обладают крутым нравом и решительностью.
Однажды, когда "Деньгиврост" дрейфовал в районе ютландских островов, пришла радиограмма с "Красного Золота". Адмирал Шустринг просил срочно прибыть в указанную точку Баренцева моря для экстренного совещания по проекту "Гиперборей". Семен Борисович отдал приказ идти в Северную Атлантику, а сам связался с центром "Рабочей Оппозиции" на Бермудах и запросил поддержки двух противолодочных крейсерских яхт большого водоизмещения. К нему навстречу тут же вышли "Быстросвоп" коммандера Шеболтаса и "Фьючерс" кэптейна Крысенса. Пока "Быстросвоп" и "Фьючерс" двигались к точке встречи, расположенной у берегов Северной Шотландии, "Деньгиврост" сплавал к Большой Ньюфаундлендской Банке и пополнил свои рыбные запасы при помощи глубинных бомб.
Северные воды встретили эскадру контр-адмирала Горя неприветливо - почти все время перехода бушевал семибальный шторм, сопровождавшийся снежными зарядами и обледенением палубных надстроек. Когда "Деньгиврост" вошел в ледовые поля, Семен Борисович вызвал в каюту парикмахера, превратил свою толстовскую бороду в аккуратную морскую эспаньолку и назначил общее построение личного состава на верхней взлетной палубе. После того, как пространство палубы покрылось ровными квадратами морской пехоты и матросов, Семен Борисович приказал выловить из бассейна всех русалок и художников и выбросить их за борт. Воду в бассейне тут же спустили. Когда последний блестящий хвост исчез за палубным ограждением, контр-адмирал с чувством произнес короткую энергичную речь о старинной морской традиции поддержания на борту чистоты и дисциплины. Особенно он упирал на необходимости поддержания в чистоте стен служебных помещений. Закончил свою речь Семен Борисович так:
- Господа, друзья и товарищи, мои боевые побратимы! Авианесущая яхта "Деньгиврост" уже давно стала домом для всех нас! Но если кто-то в этом доме жить не хочет, я готов это принять и простить! Все желающие сойти на берег могут подать рапорт на мое имя или на имя коммодора Смита. Мы немедленно удовлетворим такое желание и высадим всех желающих на ближайшую льдину, предварительно обеспечив всем необходимым для жизни - резиновыми лодками, средствами для лова рыбы и небольшим запасом консервированных продуктов!
После окончания речи Семен Борисович посмотрел на Смита и кивнул головой. Коммодор подошел к микрофону и громко скомандовал:
- Желающие сойти на берег - четыре шага вперед!
Таковых не оказалось, и слово снова взял контр-адмирал Горь:
- Ну, что же друзья - я рад! Очень рад! А сейчас я объявляю на корабле большую приборку! Мы не должны ударить перед экипажем "Красного Золота" в грязь лицом! Вольно! Р-р-разойтись!
Следующие два дня команда с небывалым рвением занималась приборкой в отсеках. Дочиста отдраили от засохшей грязи даже верхнюю палубу, несмотря на шквальный ветер и обледенение. Вскоре "Деньгиврост" сверкал как императорское пасхальное яйцо.
При встрече с "Красным Золотом" оба авианосца украсились приветственными флагами и дали несколько залпов из бортовой зенитной артиллерии. Семен Борисович загрузил в грузовой отсек транспортного вертолета несколько ящиков с морскими деликатесами и отправился на встречу с адмиралом Шустрингом. При первом же взгляде на своего компаньона Горь отметил, как тот похудел и осунулся - черный адмиральский мундир висел на Шустринге, как на вешалке. По-видимому, общение с администрацией Русланда отбирало много жизненной силы и здоровья. Друзья крепко пожали друг другу руки, а затем, сняв адмиральские фуражки, обнялись и поцеловались - троекратно, по старинному русландскому обычаю.