— Есть ли ягода или плод, из которого вы, дядя Сейб, не сделали вина? – Вил с откровенным удовольствием поставил бокал на стол.
— Есть, — старик поглядел вино на просвет, — арбуз. Удивительно оказался бестолковый плод. Вино долго не бродило, а потом перекисло в одночасье, но самогон из него вышел первоклассный. Значит, папаша тебя поисками свиней в праздничную неделю нагрузил? – безо всякого перехода продолжил хозяин.
— При моей работе праздники и выходные становятся весьма эфемерным понятием, — Вил плеснул себе ещё ежевичного вина, — кража свиней не является исключением.
— Не скрою, меня сия загадка заинтересовала, очень даже заинтересовала, — заметил Сато, — одна, две – обычное дело. А тут счёт на десятки. Говорят шесть дюжин пропало!
— Врут, — повёл бровью коррехидор, — Ориба счёт ведёт: тридцать две.
— Много этот дундук понимает! – живо откликнулся Сато, — у него перед носом жену начнут, — тут он глянул на широко раскрывшую от удивления глаза чародейку и закашлялся, — уведут, а он ворон считать станет. Люди о большем болтают. Ну, да ладно. Пускай тридцать две. Тоже немало. Их нужно где-то держать, кормить. Я три недели слежу, нет ли какой активности в долине: сани одни и те же туда-сюда ездят, фураж закупает кто-то, кто раньше не покупал, по железной дороге грузы подозрительные отправляют.
— И как? – подался вперёд Вил, — от вашего внимания никто не скроется.
— Ничего. Вообще, ничего! – хлопнул ладонью по столу старик, — я и днём, и ночью слежу, а всё, как обычно. Никто из долины присыпанные сеном туши не вывозит, на вокзале спокойно, ничего похожего. Фураж посторонние или больше обычного тоже не покупают. Вот даже воздушный шар расчехлил, чтобы и горы прихватывать, но без толку. Летаю пока, надеюсь всё же.
— А не могли свиней на воздушном шаре вывозить? – вслух подумала Рика, — Ориба и Вилсоны следы копыт и саней искали, а если по воздуху? У вас, господин Сато, ваш шар никто не арендовал в последнее время?
— Первое, девушка: я никому свой шар никогда не доверю, — взгляд из-под кустистых бровей обратился на чародейку, — покатать могу, но, чтоб без меня! Увольте! Приходил тут артист этот из погорелого театра просил шар ему в аренду на месяц сдать. Уж не знаю, какие там он собирался представления устраивать, только я этому хлыщу крашеному — от ворот поворот. Мы вас не знаем, вы нас не знаете, катитесь под горку с ветерком.
Рика переглянулась с Вилом. Нодиваре был нужен воздушный шар. Интересно.
— А не мог он купить свой шар? – спросила она, — очень удобно для кражи.
— Нет, исключено, — заявил не сквайр, — я бы увидел. Заверяю, совершенно точно, в Оккунари нет воздушных шаров, кроме моего.
— А маленький? – не сдавалась чародейка, идея использования в преступлении приёмов воздухоплавания произвела на неё сильное впечатление, — можно ведь взять совсем небольшой шар, привязать к нему свинью и в одиночку по воздуху увести с фермы. Никаких саней, никаких копыт.
— Дорогая госпожа Таками, я ещё раз говорю, что никаких иных воздушных шаров, ни больших, ни маленьких, в округе нет. Я бы заметил. Свиней ведь нигде так и не нашли? – без всякого перехода спросил Сато, и не дожидаясь ответа, продолжил, — правильно. Поэтому я склоняюсь к версии мести.
— Мести? – удивилась Рика.
— Да, мести, — с победным видом подтвердил старик, — Осиновый клан. Уверен, это они. Мы их оскорбили, когда добились, что железную дорогу проложили через земли Дубового клана, вот они и мстят. Свиней забили давно и сложили в какой-нибудь пещере. А что? Зима, туши не протухнут, поэтому их не вывозят и не кормят. Чистая месть!
— Но кому? – усмехнулся Вил, — фермерам? Они-то в чём виноваты. Их и на свете не было во время железнодорожной склоки!
Старик Сато посмотрел на коррехидора с откровенным превосходством и лёгкой грустью, как смотрят на любимого внука, принесшего из школы постыдную двойку:
— Это месть не фермерам, а Дубовому клану. У твоего папаши под носом крадут его ненаглядных породистых свиней, являющихся несомненной гордостью Оккунари, а он ничего не может поделать. Какой же он после этого глава клана? Позор, полный и окончательный позор. Осиновый клан ликует, а твоему отцу остаётся только ритуальное самоубийство.
— Не думаю, что сэр Гевин совершит что-то подобное, — заметила чародейка, — кража свиней слишком мелкое событие. Человек, занимающий пост председателя Совета кланов Артании – не избалованная девица, готовая выпрыгнуть из окна из-за неразделённой любви. Знаете, господин Сато, в преступлениях бытовые и весьма приземлённые мотивы вроде конкретной выгоды встречаются куда чаше абстрактной мести непонятно кому с психологической подоплёкой перспективного суицида от бессилия обнаружить воров.
— Ну, с Гевином я, может, и перегнул палку, — примирительно налив вина всем, проговорил не сквайр, — но осинников со счетов сбрасывать не стоит. Нет ни тушь, ни живых свиней.
Старик пожаловался Вилу на несвоевременное посыпание песком тротуаров (В центре города ещё куда не шло, а пока до горы дело дойдёт, много кто упасть успеет), на лень добровольцев милиции, что летом не гоняют пьяных из городского парка, и пообещал держать в курсе дела, если заметит что-то подозрительное. Слуга всё с той же незажжённой сигарой выпроводил их вон, на добавив разве что пожелания не встречаться более.
— Итак, что мы имеем на данный момент, — проговорил Вилохэд по дороге домой, — старина Несквайр не заметил никакой подозрительной активности.
— Месть враждебного клана, как я поняла, мы в расчёт не принимаем? – уточнила Рика.
— Абсолютно. Такая бессмыслица вполне в духе Сато: двести лет выжидали, и решили отомстить. Но на всякий случай переговорю с отцом, — он надел перчатки, — Нодивара пытался зафрахтовать воздушный шар. Зачем?
— Полагаю, тоже для наблюдения, — предположила чародейка, — либо сначала они планировали вывозить свиней на воздушном шаре, а после неудачи с Несквайром придумали другой способ.
Прямо в холле особняка Окку их встретил дворецкий, который был настолько напыщенным, что сам сошёл бы в глазах обывателя за герцога. Он держал в руках серебряный поднос, на котором лежал самый обыкновенный конверт.
— Милорд, вам письмо, — он с поклоном передал послание, — и сказали, срочное.
— Кто сказал? – Вил взял конверт, на котором было написано:
Верховному коррехидору Кленфилда сэру Вилохэду Окку
(лично)
— Не могу знать, милорд. Письмо принёс мальчик и на словах передал, что очень срочно.
— Когда это было?
— Около четырёх часов, сэр. Вы только что выехали на прогулку.
Коррехидор пробежал глазами письмо. Написанное нервным неразборчивым почерком, на простой почтовой бумаге без каких бы то ни было опознавательных знаков, оно более чем заслуживало внимания.
Господин коррехидор!
Гласило оно.
К Вам обращается неравнодушный гражданин Оккунари, который более не способен молчать. Воля богинь судьбы сделала меня невольным свидетелем нашумевшего преступления и, таким образом, на моё сердце легла тяжкая ноша тайны, которая может пролить свет на кражи знаменитых оккских свиней. Я безумно боюсь, ибо силы, замешанные в таинственных и опасных событиях, намного превосходят мои жалкие возможности противостоять им. Опасаясь за свой рассудок и сомою жизнь, умоляю Вас приехать ко мне в особняк, расположенный по адресу: улица Золотого ясеня, дом 14. Дабы не спугнуть виновников преступления прошу оставить средство передвижения не ближе, нежели в квартале от моего дома, а далее проследовать пешком. Жду Вас ровно в восемь часов вечера, дабы без опаски поведать то, что камнем лежит на моём сердце и жжёт уста. Моя жизнь и моя судьба в Ваших руках. Вверяю себя Вам, отбросив малодушие и сомнения.
Скромная душа.
Чародейка сгорала от нетерпения, её интуиция буквально вопила ей, что странное послание должно быть связано с кражами свиней. Вил внимательно прочитал и сказал дворецкому: