Они разделились и принялись осматривать полки, шкафы и стеллажи. Вилу очень хотелось найти первому, поэтому он окинул свою половину архива внимательным взглядом. Не то, чтобы сэр Гевин прикладывал усилия, чтобы всё лежало аккуратно и ровно, но всё же кое-какой порядок наблюдался. Коррехидор представил себе щуплого псевдосудента, который что-то ищет тут: сначала он вынет несколько папок, чтобы представить себе систему хранения. Так, вот есть полоса на пыли, свидетельствующая, что здесь выдвигали книгу с летописью. Выдвигали – да, но не вынимали. Идём дальше, ещё следы выдвижения. На обложке указаны годы, когда велись записи. Здесь следы пальцев в пыли: либо заглядывал выше, либо принёс стул и смотрел со стула, а когда спускался, ухватился за полку. На верхней полке более ранний архив, снабжённый ярлыками по корешкам книг. Там ничего. Видимо, не та эпоха.
Вилу пришло в голову посмотреть ниже. Автоматически все люди в первый момент ищут на уровне своих глаз, а потом смотрят выше или ниже. Коррехидор оглянулся на девушку, она с внимательной педантичностью осматривала шкаф со стеклянной дверцей. Искомая книга обнаружилась на полке у самого пола. Там имелись явственные следы: до и после неё – определение времени, а в середине – следы извлечения и постановки на место.
— Кажется, я нашёл, — Вилохэд держал в руках довольно толстую книгу с обтянутым кожей переплётом, — записи второго десятилетия эпохи Опадающих клёнов.
Рика кивнула. Она знала, что в Артании каждый монарх выбирал себе девиз правления. Нынешнее правление короля Элиаса именовалось «Эпоха плывущих облаков» и символизировала спокойствие и хорошие перемены. Когда же было время опадающих клёнов она не представляла даже приблизительно. История никогда не была сильной стороной чародейки. Даже профессиональная память не могла пересилить отсутствие интереса к битвам, переворотам, восстаниям и другим делам давно минувших дней. В памяти Рики застряла пара-тройка дат из Эпохи Мятежей севера, да крупнейшего морского сражения.
— Приблизительно лет двести-двести пятьдесят назад, — словно заметив её замешательство, уточнил Вилохэд, — гарантирую, Кори брал именно этот том.
Рика положила книгу на стол, сняла браслет с яшмой, подаренный коррехидором перед поездкой в Оккунари. Хотя её большая бусина осталась дома, яшма из браслета прекрасно её заменит. Для волшбы девушке не понадобилось даже вызывать фамильяра, она положила браслет поверх книги, замкнула магическую цепь ото лба к пальцам левой руки, протянула руку и приподняла браслет, пропуская энергию через молочно-белую бусину с коричневыми полосками, напоминающими волны. Книга пришла в движение, зашелестев страницами, и замерла, открывшись в месте, которое смотрели последним. Чародейка рассудила, что вряд ли человеку, который ищет что-то конкретное, придёт в голову после нахождения нужной информации просто так продолжать листать страницы.
— Давайте глянем, что он так искал, — Вилохэд наклонился над столом.
Летопись Дубового клана в Эпоху Опадающих листьев велась убористым слабо разборчивым почерком с длинными хвостами букв, как было принято раньше. Открытая страница содержала сожаления о некоем младшем кузене Окку, от которого отвернулись боги из-за его гордыни. Вторую половину страницы занимали стихи.
Умерли звуки в устах,Что навеки сокрыли пути.Плач кукушки в упавших деревьяхЗапутался в лепестках алых лилий,Створки каменной раковины закрывших.
— Глазам не верю, — воскликнула Рика, — столько усилий, чтобы прочесть сугубо средний опус одного из Окку. Даже я понимаю, насколько посредственны эти стихи.
— Погоди, — в глазах Вила загорелся неподдельный интерес, — вижу, тебя в Академии плохо учили литературе.
— Можно сказать, не учили почти совсем, — согласилась девушка, — у нас была другая специализация, а классическая поэзия – так, для общего развития.
— Это заметно, — усмехнулся коррехидор, — стихотворение является зашифрованным посланием. Зная систему образов, можно сказать, что хотел донести до потомков автор.
— Получается речь вовсе не о влюблённых, разлучённых судьбой?
— Возможно, да, а, возможно – и нет. Я вдруг подумал: что, если бедный младший кузен Окку – это Бартоломью, коим так интересовался наш клиент, а стихотворение – указание, где искать его могилу. Смотри, — коррехидор повёл пальцем по строчке стихотворения, — умирающие на устах звуки – символ тайны, молчания, скрытой информации. Кукушка традиционно считалась вестником загробного мира, а как мы знаем, Бартоломью Окку был казнён. Упавшие деревья и запутавшийся в паучьих лилиях плач кукушки – смерть по вине рухнувшей гордыни. Створки каменной раковины – ни что иное, как эвфемизм каменного саркофага для погребения.
— Согласна, — Рика кивнула головой, — я понимаю, в стихотворении говорится о Бартоломью Окку, его казни, к которой привела его гордыня, погребении, но где? В стихотворении нет указания, где искать тот самый каменный гроб? Да и зачем он сдался Кори Лейсу?
— Сокровища, — не задумываясь, ответил Вил, — с покойным раньше клали деньги, драгоценности, а в могилу чародея могли положить его книги, труды и магические предметы, особенно запрещённые. Думаю, именно о сокровищах Бартоломью Окку узнал студент на Северных островах. Обладая талантом к магии иллюзий, он приезжает сюда, выбирает бездетную пару, живущую на отшибе, создаёт иллюзию, что он их родственник, пользуется гостеприимством. Попутно проникает в нашу библиотеку и архив с целью вызнать место захоронения чародея и заполучить сокровища. По-моему, всё сходится.
— Да, всё, кроме места захоронения, — с сомнением сказала Рика, — по стиху при всех его символах невозможно найти реальную могилу. Либо мы что-то не понимаем, либо Кори Лейс смотрел ещё какие-то книги. Давай проверим все полки.
Раздался требовательный стук в дверь и недовольный голос герцога Окку произнёс:
— Немедленно откройте! Чем, чёрт побери, вы занимаетесь за запертой дверью!
— Ты зачем закрылся? – прошептала чародейка.
— Просто автоматически повернул ключ, — также шёпотом ответил Вилохэд и поспешил впустить отца, колотившего в дверь.
— Что это такое, я вас спрашиваю? – облачённый в шёлковый халат родитель воззрился на коррехидора, — что вы тут делали?
— Вели расследование, — ответил Вил, — а ты что подумал?
— То, что должен был подумать любой здравомыслящий человек, застав двоих молодых людей за запертой дверью посреди ночи. Вы в курсе, который сейчас час?
Коррехидор с удивлением узнал, что время приближается к половине второго.
— Я случайно увидел свет из окна спальни, подумал, что кто-то забыл погасить магический светильник, а застал вас тут за запертой дверью. Вы не забыли, что ваши отношения – это всего лишь прикрытия расследования краж свиней? – выражение лица сэра Гевина не сулило ничего хорошего, — я прекрасно разбираюсь в людях, и давно заподозрил неладное.
— Твоё умение разбираться в людях привело в наш семейный архив охотника за сокровищами. А по поводу твоих подозрений, — Вил повёл рукой, — в нашем доме трудно сыскать более неудобное место для любовного свидания: здесь не то, что прилечь, присесть не на что.
Отец коррехидора мрачно посмотрел на единственный стул и потребовал объяснений по поводу Кори Лейса. Вил обстоятельно пересказал встречу с родственниками, которые напрочь позабыли болезненного студента и о поисках места погребения казнённого чародея.
Сэр Гевин выслушал, почесал щёку с отросшей за день щетиной и отправил всех спать.
— Завтра с утра и будете заниматься своими тайнами, нечего полуночничать.
Глава 8 Я НАШЁЛ СВИНЕЙ
Результатом поздних изысканий в архиве Дубового клана явилось то, что чародейка проспала почти до половины одиннадцатого. В столовой она встретила не выспавшегося и мрачного коррехидора, который без аппетита ковырялся в поданном ему завтраке.
— Как спалось? – спросила она, чтобы хоть как-то прервать неловкую паузу.
— Хуже некуда, — ответил Вил, — проворочался почти до рассвета, из головы никак не выходило стихотворение из архива. Прикидывал так и эдак, вдруг я упустил то, что сообразил студент?