Рика готова была вскинуться и заявить, что скорее воспользуется благословением своего бога и отправится к нему, нежели согласится на подобное, но предостерегающий взгляд Мозгоправа её остановил, а негромкий голос артиста в голове произнёс:
— Воспользуйся интересом к себе и вызнай побольше о том, что стоит по ту сторону барьера. А я кое-что подготовлю.
Она незаметно кивнула и обратила взгляд на студента.
— Бартоломью Окку не может быть жалким тощим уродцем, — проговорила чародейка, одарив собеседника за барьером покровительственно-презрительным взглядом, подсмотренным у красоток из модных журналов подруги, — ты – Кори Лейс, начитавшийся разных историй и возомнивший себя великим чародеем. Неужели всё оттого, что ни одна студентка не посмотрела в твою сторону?
— Глупое дитя, — рассмеялся студент смехом, в котором чувствовался жизненный опыт, и от которого по рукам девушки пробежали мурашки, — неужели ты надеешься подобно храброму лесорубу из сказки побудить меня доказать своё могущество, совершив при этом непростительную глупость? Вы так и пребываете в неведении, за что я был казнён. Не сообразила? Бессмертие. Я искал бессмертия и почти обрёл его, если бы не мой трусливый младший брат. Он разболтал обо всём, он побоялся присоединиться к моему величию и предал меня. Как жаль, что я не добрался до него. Но ничего, его нашло моё предсмертное проклятие, я запер его жалкий дар, порвал все цепи. Он сошёл с ума, резал и рвал своё тело, пока не истёк кровью. С тех пор среди Окку не рождаются чародеи. Мне не дали завершить ритуал, но! Он был запущен и убить до конца меня им было не по силам. Конечно, это жалкое тело никуда не годится, но за неимением ничего другого сошло и оно. Я лишился части своих способностей и знаний. Все эти столетия мне пришлось по крупицам восстанавливать их и искать, искать способ возродиться тем, кем я был. И в вашей Делящей небо я обрёл способ. Хорошо, что монах имел пристрастие к алкоголю. Немного магии в питьё и компания благодарного слушателя – что ещё нужно чтобы язык развязался сам собой? Надеюсь, дальше разжёвывать вам не нужно.
— Вы хотите освободить заточённую богиню и получить её поцелуй, дарящий бессмертие? – прямо спросила Рика, — и вас не волнуют невинные люди Оккунари.
— В точку, малышка, — кивнул чародей, — ты умнее, чем остальные. Дальше ты будешь говорить уже со мной истинным.
Он повернулся и зашагал к кровавому алтарю, на котором распластала нефритовые крылья ласточка богини Шимон.
— Нащупали слабину? – спросила Рика артиста.
— Да, есть кое-что, — последовал ответ, — мне потребуется ваша помощь и вода. Много воды.
— Где мы её возьмём?
— В шахтах и пещерах всегда присутстует вода, — сказал Вилохэд, — водоносные слои. Но есть ли именно под Сосновой горой, я не знаю.
— Есть, — уверенно заявил Мозгоправ, — и немало. Я чувствую воду в метрах пятистах отсюда. Знакомым ритуальным кинжалом он аккуратно порезал себе пальцы и передал Рике.
— Не режь слишком сильно, — проговорил он, слизнув побежавшую по мизинцу каплю крови, — боль не должна мешать концентрации.
Девушка серьёзно кивнула.
— Потом научите меня делать колыбельку? – спросила она, сжимая кинжал обеими руками.
— Всенепременно, — пообещал Мозгоправ, а в голове явственно прозвучало: «Если выживим».
Они протянули руки к друг другу, соприкоснулись пальцами, и совместная волшба началась.
Вилохэд видел, как от их пальцев протянулись знакомые кровавые верёвочки, Тама, вылетела из кармана и попыталась цапнуть артиста за ухо. Фамильяру показалось, что он вредит её госпоже. Ноди увернулся, мотнув головой, и пошипел что-то по-делийски. Как ни странно, бывшая кошка поняла, полетала чуток вокруг его головы и опустилась на плечо Рики, с откровенным интересом, взирая на кошачью колыбельку.
— Это не для тебя, — предупредил артист фамильяра, — рыпнешься – распылю! Череп демонстративно отвернулся, показав ему язык.
Тем временем плетение становилось всё сложнее. Мысленные образы, которые Нодивара посылал некромантке воспринимались куда понятнее слов, но и энергия, вкачиваемая в собственную кровь, ощущалась больнее, чем в прошлый раз. Кровавая колыбелька получалась большая и исключительно сложная. Рика изо всех сил поддерживала силой воли готовые перепутаться или распасться каплями нити. Ноди неожиданно запел, гортанно, без слов, со странными присвистами и клокотанием где-то в глубине горла. Чародейка вздрогнула от неожиданности и чуть не выпустила из рук плетение, из-за чего удостоилась свирепого взгляда. Она поняла, артист пел Песнь воды. Очень скоро напротив него увлажнилась стена. Крупные капли выступили прямо на камне, словно он внезапно покрылся росой, потом вода стала стекать тоненьким ручейком. По земле она дотекла до ботинок артиста, словно подумала мгновенье и двинулась дальше, остановившись точнёхонько под плетением чар. Потом поток воды усилился, раздалась весёлая весенняя капель, это вода принялась капать прямо с потолка. Капель сменило журчание ключа, рассыпающего брызги. Рика намокла почти до колен, но не шевелилась. Замерли также и Янг с коррехидором. Тот хотел было набросить на чародейку своё пальто, но клирик удержал его, отрицательно покачав головой.
Чародейка стала бояться, как бы Ноди не перестарался, вызвав поток, который смоет их или попросту они захлебнутся в набегающей ото всюду ледяной воде.
— Спокойно, у меня всё под контролем, — раздался в голове голос артиста, куда более безличный, чем в жизни, — потерпи совсем немного.
И действительно, всего через пару мгновений его пение резко сменило тональность, перейдя в мощный звук, который поднимался всё выше и выше, пока не перестал быть слышным, но он воспринимался как неприятная вибрация всего вокруг.
Услышал его и Кори Лейс, вернее Бартоломью Окку. Маг обернулся и не без интереса поглядел в их сторону. Полагая все усилия чужаков тщетными, он вернулся к своему ритуалу, и просчитался: беззвучное пение Нодивары оборвалось, вся вода пещеры втянулась в их плетение и выплеснулась острыми ледяными лезвиями, потянув за собой кровавые нити породившей их кошачьей колыбельки. Рика невольно охнула от боли, когда вся конструкция оторвалась от пальцев и полетела в барьер. Яркая вспышка ослепила на секунду, мысленное предупреждение закрыть глаза опоздало.
Ноди и Рика ворвались в пещеру. На алтаре, как две капли воды похожем на кровавый алтарь со Стойловой поляны, лежала нефритовая ласточка. Чародей держал над ней руки и читал негромкий ритмичный речитатив.
— Бью? – тихо спросила Рика.
— Рискни, — чуть повернул голову Бартоломью, — я могу читать в двух планах. Попробуй сейчас помешать мне, и твоим друзьям крышка.
— Блеф, — предположил мыслеречью Ноди, — но пробовать не будем.
— Ку-ку, певун, — проговорил чародей у алтаря, — я слышу тебя тоже. Даже жаль, что не сдержался, как бы хорошо было подслушивать твои указания этой выскочке и противодействовать им.
Бартоломью завершил какую-то часть своего ритуала и продолжил:
— У меня маленькая пауза, поиграем?
Резкий жест рукой послал луч зеленоватой энергии в бесформенную кучу камней в стороне от алтаря. Куча зашевелилась, с противным скрежетом камни собрались в некое подобие человеческой фигуры с огромными ручищами и куском обрушившейся скалы вместо туловища. Перемещалось чудовище на сравнительно маленьких ногах и вертело безглазой головой-валуном в ожидании приказаний.
— Попробуйте справиться с настоящим тяготоном, — проговорил маг, — я благодарен вашей родине, подарившей мне столь полезное умение изготавливать помощников из подручного материала, как, собственно, и создавать дыры в ткани реальности. Удивлены? Ещё бы. Только моя изворотливость сумела превратить мои слабости в силу. Да, маленький братец, именно так и похищались ваши, вернее – наши, хвалёные оккские свиньи. Разве можно считать кражей то, что принадлежит мне по праву?
Было заметно, что обвинения в банальном воровстве скотины обижают опального чародея.
— Как я потешался, как ликовал. Вся ваша дедукция, допросы, магические зеркала оказались бесполезны против меня, способного рвать ткань реальности и пускать туда тяготона, который без единого звука и в мгновение ока доставлял свиней в моё тайное убежище. Но довольно! Убей их, — последнее относилось каменному гиганту.