Янг выхватил чётки и прикрыл всех сверху зеленоватым переливчатым пологом, от которого отскочил внушающий уважение камень, брошенный тяготоном.
Одновременно с этим Ноди и Рика заметили кое-что ещё: в пещеру поползли странные теневые существа. Сперва это были змеи, летучие мыши, собаки – полупрозрачные, как бы истлевшие либо истрёпанные ветром силуэты, в которых не так-то просто было определить, кому они принадлежали при жизни.
— Это что ещё за срань!? – воскликнул артист, увернувшись от призрачного скелета волка, припадающего на переднюю лапу.
— Это некротические отголоски, что остаются после смерти без погребения, — удивлённо ответила Рика, — я знала, что они есть, но их ни для чего не используют.
— Он поглощает их, — воскликнул Вил, — смотрите, он призвал их и поглощает.
— Полагаю, чародей хочет напитаться энергией и разрушить нефритовую оболочку реликвии, чтобы выпустить Данмон, — проговорил Янг, — решайте, что будем делать, моего щита надолго не хватит, — он с тревогой смотрел на неспешно бредущего каменюку.
— Значит так, — проговорил Ноди, — ты, Тополь, читаей молитвы, поддерживай Шимон изо всех сил, не дай её разбить. Ваша задача не мешать и не попадаться под удары бестии, — это относилось к коррехидору, — найдите какое-нибудь безопасное место и затаитесь на время. Подозреваю, гадина лучше воспринимает движущиеся объекты. Рика берёт на себя всю эту некро-дрянь. Ты ж – посвящённая бога смерти, вот и принимай ползущих, летящих, бегущих. Постарайся, чтобы ни одна животина не добралась до бывшего студента и не дала ему силы для ритуала. Как бы он ни хвастался, а в двух планах работать долго ему не по силам. Лиши его подпитки, поняла?
Чародейка кивнула. То, что предлагал ей сделать Мозгоправ, она никогда не делала, даже не слышала о подобном, но была полна решимости выполнить.
— Я беру на себя тяготона, — закончил артист, вздрогнув от удара мощного кулака, сотрясшего щит, — на счёт три, все в разные стороны, а Тополь убирает щит. Раз, два, три!
Рика рванулась в сторону, Янг с неожиданной для его лет и комплекции ловкостью прыгнул на возвышение скалы, артист ударил каменного урода по ноге, ловко уклонился от второго кулака и перекинул лютню на грудь. Вил, воспользовавшись советом Нодивары отошёл в нишу между импровизированными светильниками.
Тяготон завертелся на месте, словно в недоумении от того, что все его только что жертвы были в одном месте, а теперь никого нет.
— Я здесь, — пропел Мозгоправ, сопроводив аккордом лютни.
Тварь неловко развернулась в его сторону и выворотила кусок пола.
— Давай! – второй аккорд слился с голосом, взмывшим к потолку на высокой ноте.
Вил заметил, как по струнам пробежали алые капли крови из пораненных пальцев артиста, потом эти капли превратились в ледяное лезвие, струна с металлическим звуком лопнула, а лед, напитанный магией, врезался в левую половину торса тяготона, прямиком в то место, где у человека располагается сердце. Удар был такой силы, что пробил камень, вплеснувшись наружу небольшими осколками, что застыли на полу инеевой крошкой. Гигант пошатнулся и обрушил на артиста кусок пола, размером с телёнка. Белоснежные волосы размазались по тени пещеры, и Ноди нечеловечески быстрым движением избежал удара.
Рика ничего этого не видела, она слышала пение и оглушающий звук разбившейся каменной глыбы. Всё внимание девушки поглощали прибывающие некротические отголоски. Их становилось всё больше и больше: от маленьких ящерок до покорёженных завалами горняков из близлежащих шахт. Она поглощала их. Сначала даже не могла представить, как это сделать, потом использовала зов и впитывала в себя, превращая в чистую магическую энергию, струящуюся по внутренним цепям. Но энергии этой было много, слишком много.
— Я больше не могу поглощать, — не выдержала чародейка, обратившись мысленно к Нодиваре, продолжавшему своё безумное представление с лютней, посылающей во врага подкреплённые музыкой клинки.
— Тогда бей, лупи урода, — последовал ответ.
Девушка с радостью ударила чистой энергией, угодив прямёхонько по ногам каменного тяготона. Камни с шумом отлетели в сторону, а туша рухнула на пол.
— Безобразие! – отвлёкся Бартоломью, — мало того ты нагло съедаешь мои деликатесы, так ты ещё и тяготона калечить удумала. Ну, получи тогда сама, — чародей послал что-то вроде зеленоватой молнии.
Вил, видя, как в Рику летит молния, прыгнул и подставил руку с пистолетом. Его основательно тряхнуло, волосы заискрили, а сам коррехидор отлетел вбок, потеряв сознание от удара о стену.
— Ожидаемо, но глупо, — прокомментировал артист, создавая очередную струну из собственной крови взамен оборванной, — я никак не пойму, куда бить. У прошлого тяготона где было управляющее заклинание?
Рика не могла себе позволить даже взгляда в сторону лежащего без чувств начальника, продолжала отлавливать и поглощать отголоски.
— В голове была чашка с камнем, — успела ответить она, и пропустила хлопающую останками крыльев неясыть, — заклятие было в камне.
— Значится, голова, — сказал артист, как бы сам себе.
Тем временем тяготон стал собираться снова: подкатились валуны ног, руки со скрежетом упёрлись в пол и подтянули неповоротливое тело с отбитыми магическими ударами кусками. Через пару ударов сердца уродец почти по-человечески разминал плечи.
Ноди прыгнул назад, потом наклонился, практически распластался над поверхностью пола и пролетел под нацелившимся на него кулаком.
Вил потряс головой. От удара о стену гудело в ушах, облизав губы, он почувствовал кровь. Рука всё ещё привычно сжимала рукоять слегка раскалившегося револьвера. «Надеюсь, его не повело», — отстранённо подумал коррехидор, прицеливаясь в спину студента, и нажал на курок.
Грохнул выстрел, заставивший замереть тяготона. Фигура Кори Лейса, а точнее Бартоломью Окку, заколебалась, и распалась словно дым.
— Он нематериален! – воскликнул Ноди, — он сам, похоже подпитываемый магией некротический отголосок.
Вилу показалось обидным, что его выстрел не принёс никакого результата, кроме начавшего опять собираться воедино призрака. Он со злостью прицелился в нефритовую ласточку, полагая, что, если реликвии не будет на алтаре, возвышавшемся над плитой надгробия, ритуал пойдёт вкривь и вкось. Второй выстрел отбросил драгоценную реликвию футов на десять в дальний, неосвещённый угол.
Тяготон, ошеломлённый исчезновением создателя, замер каменной глыбой, что позволило Нодиваре разглядеть на макушке гиганта плоский камень, отличающийся от окружения. Артист не стал заморачиваться с аккордами, он вытянул руку и ударил своей жизненной силой по свисающему с потолка пещеры сталактиту. Рика почувствовала его намерение и присоединилась, с облегчением выпуская накопленную избыточную энергию отголосков. Огромный сталактит рухнул прямиком на маковку замершего тяготона и буквально пригвоздил его к полу. Вил еле успел прикрыть лицо рукой, в которую вонзились осколки гиганта. Бартоломью уже материализовался почти полностью, прозрачными и почти отсутствующими оставались кисти рук и ноги пониже колен. Янг не стал дожидаться полной материализации. Он спрыгнул со своего возвышения, зашёл за спину призраку и обвил его шею своими чётками.
— Твоё хвалёное бессмертие имеет один изъян, — проговорил клирик, сжимая чётки на шее бывшего студента, — револьверная пуля не причиняет тебе вреда, но священная реликвия – другое дело. Ты умрёшь окончательно, моя богиня примет твою душу и проводит в загробное царство на своих крыльях нефритовой ласточки.
Чародей бился, хрипел, но почти нематериальные руки были не способны ослабить хватку клирика. Когда чётки сомкнулись окончательно, от опального мага Дубового клана не осталось и следа.
— Сделано! – с облегчением воскликнул Нодивара. С его пальцев капала кровь, волосы намокли от пота и стали серыми от пыли, но на лице артиста сияла улыбка.