Но в следующую секунду Рут вспомнила про сына. Она порывисто потянулась к мальчику и поцеловала круглую розовую щечку. Кожа была бархатистой и прохладной, как лепесток цветка. Сын напомнил ей о Джиме. Рут представила себе, как он поцелует ее, когда вернется вечером с работы. А потом она возьмет шитье, а он сядет напротив, наденет очки и будет читать ей вслух "Падение Римской империи" Гиббона. Как она любила его в такие минуты! Даже то, как он выговаривал слово "персы". У него очень смешно выходило "пэрсы". При мысли о "пэрсах" ей страстно захотелось, чтобы он оказался рядом с ней, здесь, сейчас, захотелось броситься к нему на шею и поцеловать. "Пэрсы, пэрсы", - твердила она про себя. Ах, как она его любит!
В порыве внезапной нежности, которая была еще острей от стыда за давешние гадкие мысли и от охвативших ее воспоминаний о Джиме, Рут повернулась к сестре.
- Ну как ты, Сью? - спросила она. Сестры поцеловались над свертками с жареными цыплятами и языком.
Миссис Эскобар смотрела на сестер с истинным наслаждением. Как они очаровательны - прелестные, свежие, юные. Она гордилась ими. Ведь они в каком-то смысле были творением ее рук.
Девочки, которые росли в прекрасных условиях, даже в роскоши, вдруг осиротели и остались без гроша. Да они могли погибнуть, пропасть. О них и не вспомнил бы никто! Но миссис Эскобар, которая знала когда-то мать девочек, поспешила к ним на помощь. Бедные дети. Они переедут к ней. Она заменит им мать. Правда, Рут отплатила ей тогда неблагодарностью - взяла и вышла замуж за молодого Джима Уотертона. Миссис Эскобар всегда считала этот брак легкомысленным и поспешным. Уотертон сам был еще мальчишкой, он не мог дать жене ни положения, ни денег. Что ж, Рут знала, на что идет. С тех пор как они поженились, прошло уже пять лет. Миссис Эскобар все еще чувствовала себя немного обиженной. И тем не менее волшебница крестная время от времени навещала обитателей дома на улице Пурлье Виллас, а их сыну стала самой обыкновенной, земной крестной матерью. Между тем Сьюзен, которой было всего тринадцать, когда умер ее отец, росла в доме миссис Эскобар. Теперь, в свои неполные восемнадцать лет, она была совершенно прелестна.
- Самое большое удовольствие в жизни, - любила говорить миссис Эскобар, - это делать добро ближнему. - И она могла бы добавить: "Особенно если ближний - прелестное юное создание, которое боготворит вас".
- Милые дети! - сказала миссис Эскобар и, подойдя к сестрам, привлекла их к себе. Она была глубоко тронута - подобные прекрасные чувства охватывали ее в церкви, когда она слушала нагорную проповедь или притчу о неверной жене. - Милые дети.
Ее глубокий низкий голос задрожал, на глазах появились слезы. Миссис Эскобар крепче прижала к себе обеих сестер. И втроем, обнявшись, они пошли по дорожке, которая вела к дому. Сзади, на почтительном расстоянии, шел Робинс, неся торт и foie gras.
II
- А где поезд? - спросил Малыш.
- Да ты только взгляни, какой чудесный мишка!
- Такой красивый, - поддакнула Сьюзен.
Лица сестер выражали смущение и тревогу. Ну кто это мог предвидеть? Малыш даже слышать не желал о мишке. Ему нужен был поезд, только поезд. А миссис Эскобар сама выбирала игрушку. Такой забавный медвежонок, так оригинально, можно сказать, художественно сделан - весь черный, плюшевый, глаза из черных пуговок с белыми кожаными ободками.
- Он и кататься умеет, - льстивым голосом сказала Рут и подтолкнула мишку. Мишка поехал по полу. - Видишь колесики? - Малыш питал слабость к колесам.
Сьюзен протянула руку и пододвинула игрушку к себе.
- А если потянуть вот за эту веревочку, он зарычит. Сьюзен потянула за веревочку. Мишка сипло мяукнул.
- Хочу поезд, - не унимался Малыш. - Хочу поезд с гудком. - Он выговаривал: "с дудком".
- В другой раз, мой хороший, - сказала Рут. - А теперь пойди и поцелуй мишку. Бедный мишенька такой грустный.
Губы у Малыша задрожали, лицо страдальчески скривилось, он собирался заплакать.
- Хочу дудок, - всхлипнул он. - Почему она не принесла мне дудок? - Он сердито ткнул пальцем в сторону миссис Эскобар.
- Бедняжка, - сказала миссис Эскобар. - Мы обязательно купим ему "дудок".
- Нет, нет, что вы, - взмолилась Рут. - Медвежонок ему очень нравится. Правда. Не понимаю, что у него за глупая фантазия.
- Бедняжечка, - повторила миссис Эскобар.
"Однако, - подумала она, - ребенок совершенно не воспитан. Непростительно избалованный и уже blase {Пресыщен (фр.).}". A она столько сил потратила на этот подарок. Мишка - настоящее произведение искусства. С Рут необходимо поговорить. Для ее же собственного блага и для блага ребенка. Но она так обидчива. Глупо, что люди обижаются на такие замечания. Пожалуй, разумнее всего будет сказать Сьюзен, и пусть уж она в спокойной обстановке, когда никто им не будет мешать, поговорит с сестрой.
Рут решила попробовать отвлекающий маневр:
- А какую миссис Эскобар тебе чудесную книжку принесла! - У нее в руках было новенькое издание "Чепухи" Лира. - Нука, посмотри.
Она пододвинула книжку поближе к Малышу и начала переворачивать соблазнительно яркие страницы.
- Не хочу книжку, - сказал Малыш, который твердо решил страдать до конца. Но устоять против картинок он все-таки не смог.
- Что это? - мрачно спросил он, все еще стараясь делать вид, что ему неинтересно.
- Хочешь, я тебе прочту один очень интересный стишок? - предложила миссис Эскобар, казня врага медвежьего племени своим великодушием.
- Ах, пожалуйста! - с жаром воскликнула Рут. - Пожалуйста, прочитайте.
- Пожалуйста, - повторила Сьюзен.
Малыш ничего не сказал, но когда Рут хотела передать книжку миссис Эскобар, попытался оказать сопротивление.
- Моя книжка, - сердито и громко пожаловался он.
- Ш-ш, - шепнула Рут и, чтобы успокоить Малыша, погладила его по голове. Он выпустил книгу.
- Ну, что же мы будем читать? - спросила миссис Эскобар, перелистывая страницы. - "Пнги-Бонги-Бо"? Или "Побла, Скрюченные Ножки"? Или "Донга"? Или "Киску и Сыча"?
- "Донга", - предложила Сьюзен.
- Может быть, лучше про Киску и Сыча, - сказала Рут. - Это ему будет понятнее. Ты же хочешь послушать про киску, правда, мой маленький?
Малыш кивнул, но без особого энтузиазма.
- Умница! - сказала миссис Эскобар. - Ну конечно, мы почитаем ему про киску. Мне киска тоже очень нравится. - Она отыскала нужную страницу.
- "Киска и Сыч", - прочитала миссис Эскобар особенно звучным, вибрирующим голосом. Миссис Эскобар изучала декламацию у лучших педагогов и очень любила выступать в благотворительных спектаклях. Она была незабываемой Тоской в спектакле для Хокстэновской детской клиники. А ее ортопедическая Порция! А туберкулезная миссис Танкери! (Или нет, миссис Танкери, кажется, была для хроников.)
- А сыч - это чего? - спросил Малыш.
Раз уж миссис Эскобар прервали, она решила сперва прочесть стихотворение про себя. Читая, она шевелила губами.
- Сыч - это такая большая-пребольшая птица, - объяснила Рут, прижимая Малыша к себе. Она надеялась, что так он будет сидеть спокойнее.
- А сычи клюваются?
- Надо говорить "клюются", мой хороший.
- Они клюются?
- Нет, если люди их не трогают.
- А как люди их трогают?
- Ш-ш, - шепнула Рут. - Давай послушаем. Сейчас миссис Эскобар прочтет нам очень интересную сказку про киску и сыча.
Миссис Эскобар между тем изучала стихотворение.
- Нет, это просто изумительно! - воскликнула она, не обращаясь ни к кому в отдельности, улыбаясь и сияя глазами. - Да, это чепуха, но в то же время это настоящая, истинная поэзия. И что такое, в сущности, поэзия, как не чепуха? Божественная чепуха!
Сьюзен кивнула в знак согласия.
- Ну что ж, начнем? - спросила миссис Эскобар.
- Ах, пожалуйста, - попросила Рут, не переставая гладить сына по мягким, шелковистым волосам. Теперь он немного успокоился.
Миссис Эскобар начала:
Отправились по морю Киска и Сыч,