Решивши так, следом она решила сесть на пенек и сьесть пирожок – подкрепиться, чтобы не потерять силы. Но, во-первых, ни на самой дороге, ни на ее обочинах поблизости не оказалось пенька, на который можно было бы сесть. А во-вторых, как оказалось, у нее не было и пирожка, которым можно было бы подкрепиться. Настя поискала в одном кармане своего красно-голубого клетчатого сарафана, пошарила в другом, и хотя карманы были довольно большими, пирожка не обнаружилось ни в одном.
Вот тут Настя уже растерялась. И даже почувствовала, что готова распустить нюни. Потому что без пенька еще можно было обойтись. А без пирожка, судя по тому, как заволновался желудок, обойтись уже было нельзя.
Впрочем, Настя была не только умной и благоразумной, но еще и сообразительной. Неподалеку за полем благородно раскачивались на ветру кудрявыми шапками сосны чудесной рощи, а где сосны – там и земляника, а земляника – это тебе еще и получше всякого пирожка будет.
Я только землянички немножко поем, заморю червячка – и вернусь на дорогу ждать кого-нибудь большого и взрослого, определила для себя Настя и со всех ног пустилась через поле к сосновой роще.
Она была права: земляники в роще оказалось столько, что ею можно было досыта накормить целый класс. Или даже два. Если, конечно, это не старшеклассники и в классе нет обжор вроде Васи Петрова, который спокойно мог съесть два бутерброда с ветчиной, два с сыром, два круасана, запить это все большой кружкой йогурта, после чего еще умять пару бананов. Но так как в роще не было ни Васи Петрова, ни еще кого, то вся земляника досталась одной Насте, и она налопалась ею так, что прямо чуть не лопалась. Ей даже стало трудно дышать, вот как она налопалась. И стало даже немножко стыдно, что так налопалась – потому что этой земляники хватило бы на целый класс или даже на два, а она управилась с нею одна. Как-то это неэстетично, подумала Настя, прямо как какой-нибудь Вася Петров.
И только она подумала так, как увидела невдалеке цветок. Цветок был яркий, красно-фиолетово-голубой, с крупными лепестками, на высокой ножке – чудо какой цветок, сорвать такой цветок и украсить им волосы – да о таком только можно мечтать. Пойду сорву его и прикреплю к волосам, тотчас решила Настя. Тут надо сказать, что Настя, кроме того, что отлично закончила первый класс и любила помечтать, обладала еще и тонким эстетическим вкусом и прекрасно понимала, что обжираться, пусть и такой вкусной вещью, как земляника, некрасиво, а вот стать обладательницей такого чудесного цветка – это во всех смыслах похвально.
Решено – сделано, и Настя, как только что через поле в рощу, со всех ног бросилась к цветку. Но что такое? – она бежала, бежала, а цветок не приближался! Ей казалось, она уже десять раз должна была добежать до цветка, а он, как был на том расстоянии от нее, на каком она его увидела, так на том и оставался. Настя даже запыхалась – до того она быстро бежала, но цветок будто удалялся от нее – будто у него были ноги и он играл с нею в салки.
Настя остановилась. Ей это не понравилось – что она столько бежала, запыхалась, а цветок все оставался недостижимым. (Интересно, а кому бы это понравилось?) Она даже привстала на цыпочки, чтобы удостовериться, что он там действительно есть, – в чем не было никакой нужды, потому что она и без всяких цыпочек прекрасно видела: он там стоит на своей высокой ножке и чуть покачивается под ветерком, кивая своей чудесной разноцветной головкой.
Ну ладно, сказала Настя цветку, опускаясь с цыпочек, раз ты такой, то и я буду такой. Какой «такой», она и сама не знала, но надо же было что-то сказать этому красавцу, раз он так поступал с ней.
Тут надо непременно заметить, что эти слова она произнесла не про себя, а вслух. И довольно громко, потому что произнесла их не просто так, а в сердцах.
– Ой, ой, прямо боюсь тебя! – тут же услышала она насмешливый голосок.
Это было до того неожиданно, что Настя оглянулась – кто это ей отвечает. Она оглянулась, потому как перед нею никого не было, а значит, ей отвечал кто-то, кто находился сзади.
Однако и сзади никого не было.
Впору было испугаться, что за чудеса, но Настя, кроме всего прочего, была еще и не из пугливых.
– Эй, кто там где прячется, выходи! – сказала она отважно.
– А я нигде и не прячусь! – ответил ей голосок.
Настя замерла. Да кто это с ней разговаривал?!
– Прячешься-прячешься, – сказала она. – Если бы ты не прятался, я бы тебя видела. А я тебя не вижу. Или ты невидимый? А может, невидимая? Или невидимое?
– Я еще какой видимый, – сказал голосок. – Да ты на меня смотришь. Прямо сейчас. Видишь, как я шевелю лепестками? Я ими шевелю – и ты меня слышишь.