Только она ущипнула себя и произнесла «чур-чур», как за спиной у нее хрипло прокашляло:
– Тут я!
Настя мигом повернулась – шагах в трех от нее невысоко над землей, чуть касаясь концов травы, в воздухе висело странное существо, похожее на шмеля. Оно было мохнатое, как шмель, так же переливалось черно-фиолетово-золотистыми цветами, так же басовито гудело, только больше шмеля раза в три – с ее кулак, примерно так, – и не поймешь, есть у него голова или нет: там, где ей вроде бы полагалось быть, – ни носа, ни ушей, ни рта, только маленькие, словно бусинки, глазки.
– Ой! – вырвалось невольно у Насти. И невольно она отступила назад. Сколько у тебя смелости ни будь, а увидеть такое непонятное создание, что и говорить, – кожа возьмется мурашками.
– Что моя госпожа и повелительница пожелает? – отозвалось между тем на ее вскрик существо, похожее на шмеля, но явно не шмель.
– Какая госпожа и повелительница? – спросила у существа Настя.
– Ты моя госпожа и повелительница, – ответило существо. – Ты звала меня – и вот он я здесь!
– Я? Тебя? – удивилась Настя. – Никого я не звала.
– Как это не звала? – прокашляло существо. Это оно так говорило – будто кашляло. – А кто сказал «чур-чур»?
– Я и не отпираюсь, что сказала «чур-чур», – согласилась Настя. – А при чем здесь ты?
– Странно! – В голосе существа прозвучала обида. – При чем здесь я, когда меня позвали. Уж если ты «Чур-чур», так кем еще можешь быть?!
Котелок у Насти быстро-быстро закрутил всеми своими шариками и роликами, и она ахнула:
– Так ты «Чур-чур»?
– Я Чур-чур, собственной персоной. – Теперь кашляющий голос существа исполнился довольства. – Что моя госпожа и повелительница желает? Скатерть-самобранку? Ковер-самолет? Сапоги-скороходы? Или, может быть, топор-саморуб?
– Подожди-подожди! – Хотя котелок у Насти варил на всех оборотах, так что его можно было даже сравнить с компьютером самой последней модели, она все же не могла так вот сразу переварить то, что выдал Чур-чур. – Почему ты считаешь, что я твоя госпожа и повелительница? Ты не ошибаешься?
– Ну ты же меня позвала, – сказал Чур-чур. – Раз ты меня позвала, значит, ты моя госпожа и повелительница. Какая тут может быть ошибка?
Все было логично, все правильно – Насте пришлось с ним согласиться.
– И у тебя есть скатерть-самобранка, и ковер-самолет, и все прочее-прочее? – недоверчиво спросила она.
Чур-чур недовольно покашлял.
– Почему у меня? Я на чужое добро не претендую. Это все твое. Я только храню. А когда тебе нужно – только скажи, тут же будет в твоем распоряжении.
Настя смотрела на Чур-чура и, хотя он собственной персоной висел тут перед нею в воздухе, не могла поверить в то, что он говорил.
– А что, вот скажу «Подай скатерть-самобранку» – и подашь? – спросила она.
– И подам, – подтвердил Чур-чур.
– Тогда подавай, – распорядилась Настя.
Не успела она договорить, как на траве перед нею расстилалась белейшая льняная скатерть с длиннющими кистями и тисненым узором, вся уставленная большими и маленькими блюдами разнообразных форм, прикрытыми крышками, а Чур-чур, громко гудя, летал над скатертью, снимал крышку с одного блюда, с другого, показывал Насте, что там, и комментировал:
– Форель речная печеная. Картошечка отварная с маслом сливочным и свежим укропчиком. Гусь жареный с яблоками. Утка по-пекински. Индюшатина кусочками в кисло-сладком соусе по-тайски…
Но Насте, вместо того, чтобы истечь слюнками, стало аж дурно. Не будем забывать, что она съела столько земляники, сколько хватило бы на целый класс. Правда, если бы не было обжоры Васьки Петрова.
– Ой, убери, убери, убери! – замахала она на Чур-чура руками.
– Твое дело, как хочешь, – с обидой отозвался Чур-чур, но скатерть тут же исчезла. Словно ее тут и не было. Словно она только привиделась Насте.
Насте тотчас так и подумалось. И она решила проверить, привиделось или нет.
– А вот если бы топор-саморуб? – проговорила она неуверенно.
– Ну, если нужен, – прокашлял Чур-чур, как проворчал.
И в тот же миг на земле перед Настей лежал топор. С длинным удобным топорищем, и сразу видно – острый, как бритва: так у него сверкало лезвие.
Топор Насте решительно был не нужен. Но ей захотелось удостовериться, что он действительно есть, а ей это не кажется. Она нагнулась, дотронулась до топорища – пальцы ее коснулись гладко оструганного дерева. Она взялась за топорище – и руки ее ощутили вес. Неизвестно, как скатерть-самобранка, а топор ей не казался, топор был самый настоящий. Оставалось только опробовать его в деле. Настя уже стала вспоминать, что там говорят в сказках, чтобы отдать топору приказ рубить деревья, но Чур-чур, будто услышал Настины мысли, остановил ее: