– Ты стала монстром.
– Меня монстром сделали, – отозвалась женщина. – Конечно, за долгие годы я встречала хороших мужчин, даже была замужем и хотела создать семью… Но бросала всё и уходила всякий раз, когда видела в глазах суженого предчувствие измены.
– Ты просто не нашла своего человека, – сказала Люсьен уверенно.
– Я просто не создана для любви, – отозвалась женщина. – Да и могущество давало мне несравнимое с физической любовью наслаждение. Вам не понять, – посмотрела она на нас с Власом. – Вы и правда соединены сильным чувством. Но от этого я только больше ненавижу всех, кто повинен в моей сломанной судьбе.
– Мама…
– Надеюсь, ты не собираешься меня жалеть, Люси? – криво усмехнулась женщина.
– Нет. Просто хотела спросить, почему ты не рассказала мне об этом раньше? Пропасть между нами стала бы уже…
– Она будет широка и бездонна всегда, – с ледяным блеском в глазах сказала ведьма. – Потому что мы родные только по крови. Поди прочь, и не смей жалеть меня, девчонка! Неужели думаешь, что я обниму тебя на прощание? В моём ледяном царстве мне куда теплее, чем в твоих руках!
Внезапно Хранитель глубоко вдохнул и выдохнул, и женщина тяжело опустилась на землю.
– Я очень устала. Мне нужно поспать.
Люсьен села рядом, помешкала – и осторожно тронула руку матери.
– Прости меня, мама. За то, что не смогла защитить тебя от тебя самой.
– Ничего, – отозвалась ведьма, привалившись к плечу дочери. – Ничего страшного. Великая это наука – быть собой. Постарайся постичь её в совершенстве. – Она отдышалась и тихо улыбнулась: – Когда-то давно меня звали Трайр. Я передам твоему отцу, что ты его любишь, если мы ещё когда-нибудь встретимся... И ты… Не держи зла... Не грусти. На самом деле я всегда хотела узнать, что такое тишина…
С этими словами она вдруг рассыпалась прямо в объятьях дочери на множество мелких частиц, которые тотчас поднял в самую вышину ветер. От ведьмы осталось только тяжёлое ожерелье с красными камнями и перстень в виде ворона.
– Мама, – прошептала Люсьен, и из её глаз хлынули слёзы. – Мама, вернись!..
Но девушке ответил лишь звон в кронах облаков, и шёпотом волн, и гул холодных утёсов. Колдуньи по имени Трайр не стало.
Глава 22
Вихреградье было ярким и мерцающим, и стояло по-прежнему крепко. Едва я увидела его с носа корабля, как сердце забилось оглушительно и больно. Меня тошнило от волнения. Я боялась увидеть всех, кого знала и любила, и особенно – Элика и Храна. Как там мои родные, мои хорошие? И как я могла так долго обходиться без них? Мне хотелось плакать, а потом сразу смеяться в радостном предвкушении. Я места себе не находила, и ни Влас, ни Эрх, ни воины ничем не могли меня отвлечь. А вот то, что чайки своей магией сократили наш путь вдвое, было весьма кстати. Сами северные мореходы уже отправились домой – Оси жаждал поскорее вернуться к жене и дочке.
После того, как Люсьен потеряла мать, мне весь обратный путь ужасно спалось. Нет, меня не посещали призраки, мне не являлись мрачные образы или страшилища. Я просто никак не могла провалиться в сладкое, глубокое беспамятство, к которому так привыкла рядом с Власом.
– Ты просто устала от большой воды, – сказал супруг. – Дома ляжешь в нормальную постель – и сразу уснёшь, как младенец.
– Сначала я всех обниму, поцелую, поем винограда, помоюсь…
– Больно длинный список получается, – рассмеялся мужчина.
Нам впервые было так легко несмотря на все потери. Конечно, никто не стал праздновать уход колдуньи, но и никто, кроме Люсьен, не грустил о Трайр. Мы поставили серое каменное надгробие на холме, где она встречала корабли, я нарвала цветов. Утешать Люсьен неожиданно взялся Эрх, и у него это неплохо получилось. Он даже уговорил девушку отправиться с нами в Вихреградье, и она не стала спорить. Правда, и особой радости не выказала. Мне показалось, что теперь ей всё равно, куда отправляться.
Люсьен не была привязана к матери, но в те последние мгновения, что у них были, колдунья почувствовала, какой могла бы быть её семья. Они обе могли бы создать что-то хорошее, и я, думая об этом, с трудом проталкивала ком в горле. У Трайр была сложная, тяжёлая судьба, но повторит ли Люсьен ошибки матери? Я очень надеялась, что нет.
На берегу нас уже встречали – шумно, счастливо, огромной толпой. Казалось, собралась, несмотря на раннее утро, вся крепость до последнего человека и животного… На пристани теснились только самые близкие, и Элик в их числе. Едва увидев брата, я разревелась, и так и плакала в его объятьях долгие несколько минут.