— А они сидят сложа руки, и будут продолжать сидеть, пока гром не грянет! — возмущался Гар. — Ладно, пойдем-ка скорее отсюда, а то от подобной наивности уже на душе тошно! Уж лучше вернуться в леса и поля. Там у зверей и то больше порядка, пусть даже порядок этот всего лишь пищевая цепочка!
— Неплохая мысль, — согласилась Алеа, — правда, лично я не хотела бы оказаться в самой ее середке!
— Ты права, наверху будет как-то поспокойнее, — нахмурился Гар. — И пока, насколько можно судить, этот верх занял генерал Малахи со своей братией.
— Как-то мне не по нутру попасть в его ненасытную пасть!
— Полностью с тобой согласен! Уж лучше снова превращусь в дурачка. Пойдем, Алеа, еще разок убедимся, как там дела. Предлагаю обойти пять-шесть деревень. И если ничего не найдем, что ж, готов признать свое поражение. Выходит, эта планета не нуждается в моей помощи!
Алеа про себя улыбнулась и поспешила вслед за Гаром прочь из города.
Когда город остался далеко позади, путники нырнули под свод ветвей. Сойдя с дороги, Гар сбросил с себя одежду коробейника, аккуратно ее сложил и отдал своей спутнице. Алеа убрала его вещи к себе в мешок, а Гар тем временем намазался грязью и припудрил дорожной пылью лицо. Оставшись в одной набедренной повязке и завернувшись в одеяло, он вслед за девушкой вышел на дорогу. Алеа зашагала на запад. Гар, ссутулившись, заковылял вслед за ней.
— Странно, однако, — заметил он, — хотя я искренне убежден, что с друзьями надо быть честным, мне ничуть не стыдно идти на обман, когда дело касается моих врагов.
— Не вижу ничего странного, — презрительно бросила Алеа. — Ты еще скажи, что воин во время битвы не имеет права убивать своих врагов, коль он отказывается поднять руку на своих друзей.
— И это верно, — задумчиво отвечал Гар. — Мне почему-то всегда казалось, что честность — это вопрос морали, а не тактики.
— Честность здесь ни при чем. А вот нечестность — да, — возразила Алеа. — Кроме того, любой, кто примет тебя за дурачка, пусть сам себя корит, так как обманывается тоже сам. И слепому видно, что ты не дурак.
— Покорнейше благодарю, — ответил Гар, слегка опешив. — И все-таки прежде всего мне не дают покоя зоркие, а не слепые!
— Уж если тебе перед кем и должно быть стыдно, так это перед настоящими слабоумными, — съязвила Алеа. — Вот кого ты в первую очередь оскорбляешь своим маскарадом!
— Что ж, может, оно и так, — признал Гар, — и все равно, по сравнению со многими известными мне людьми я сущий идиот!
— Пусть это тебя не волнует! Все мужчины по-своему глупы.
— А женщины — образцы мудрости?
— Коль речь зашла о мудрых женщинах — то в лесу их полным полно, — возразила Алеа. — Хотя лично мне не нужны никакие зелья и привороты.
— За исключением твоего нынешнего спутника?
— Ты не замечешь и половины того, что следует, — отвечала Алеа, — но это еще не делает тебя простачком. Правда, притворяться ты тоже умеешь отменно.
— А с чего ты взяла? Может, я и впрямь делаю вид, что не замечаю?
Алеа на минуту призадумалась.
— Ты сам сказал, что всегда честен с друзьями.
— Да, но иногда приходится выбирать между одним добрым поступком и другим, — пояснил Гар. — Порой, чтобы не задеть чьих-то чувств, приходится идти на небольшую ложь.
Алеа застыла на месте и медленно повернулась к нему.
— Ты хочешь сказать, что видишь во мне кучу недостатков. Но предпочитаешь молчать, чтобы не портить со мной отношения?
— Я бы не стал называть это недостатками. Скажем так, некоторые черты характера.
— Например? — вспыхнула Алеа.
— Например, ты используешь малейший предлог, чтобы только затеять со мной спор!
— Не правда!
— Вот видишь? — произнес Гар. — Дело лишь в том, как я это воспринимаю. И я могу ошибаться. Так что, даже если мне показалось, что ты особа довольно склочная, я предпочел держать это мнение при себе. Потому что боюсь оказаться не прав.
— Я не склочная!
— Скорее всего нет, но поспорить любишь, — отвечал Гар, и глаза его блеснули задором.
— И среди нас двоих я одна такая? — вспыхнула Алеа.
Девушка почувствовала, как ее охватывает злость, хотя почему-то вместе с тем стало легче на душе, словно она наконец поняла, что ничего дурного от этого спора не будет.
Но Алеа ошиблась. Они с Гаром так увлеклись словесной перепалкой, что совершенно забыли прослушивать мысли других путников и потому, прежде чем успели сообразить, что происходит, нарвались на патруль.
Внезапно до их слуха откуда-то сзади донеслись крики и топот копыт. Алеа резко обернулась назад и с ужасом увидела, что к ним приближается конный отряд.
— Беги! — крикнул Гар. — Я задержу их, пока ты не скроешься из виду!
— Я не могу бросить тебя одного!
Алеа занесла посох.
— Можешь, еще как можешь! Они не тронут меня, хотя я сделаю вид, будто они меня побили. К тому же, как я смогу убежать от них, если ты не подоспеешь в нужный момент. Так что беги!
— Уговорил, — фыркнула Алеа и, пригнувшись, нырнула в придорожные заросли.
Позади нее раздались возбужденные голоса, и лошади с рыси перешли на галоп. Было слышно, как Гар взревел, и Алеа рискнула взглянуть, что там происходит. Сквозь полог ветвей она увидела, как в мгновение ока «дурачок» превратился в разъяренного медведя и с ревом бросился на первого всадника. Конь под тем встал на дыбы и испуганно заржал. Бандит же, никак не ожидая такого поворота событий, свалился с коня и, сыпля проклятиями, растянулся на земле, Гар подскочил и, схватив левой рекой поводья, заставил коня опустить копыта, после чего сам ловко вскочил в седло, потрясая посохом.
Главарь шайки взревел от злости и кое-как поднялся на ноги.
— Ко мне! — гаркнул он своим подручным. — Схватить наглеца!
Двое бандитов, что поначалу бросились вдогонку беглянке, развернули лошадей и вернулись назад. Еще трое, размахивая дубинками, на полном скаку летели на Гара.
Удары пришлись ему по плечам и ребрам. Гар взвыл от боли и, чтобы защитить себя, схватился за посох. Поначалу могло показаться, что это неуклюжие движения слабоумного простачка. Но до беглянки чаще доносились звонкий стук дерева о дерево, нежели глухой дерева о плоть. Значит, как ни старались бандиты, их удары не наносили Гару особого вреда, нежели могло показаться со стороны. Кроме того, Гар наверняка смягчал их силу с помощью телекинеза. Тем не менее несколько раз он, обороняясь, взвыл от боли, и Алеа даже поморщилась. Наверняка завтра он весь будет в синяках.
— Со мной все в порядке, — мысленно сообщила она ему.
Гар свалился с лошади и с воем скрючился у обочины, прикрывая руками голову и лицо. Удары нещадно сыпались на его спину, пока главарь шайки наконец не поднял руку в усмиряющем жесте.
— Довольно! — крикнул он своим подручным.
Бандиты застыли на месте, но дубинок не опустили. Главарь приблизился к Гару, схватил его за волосы и дернул голову назад.
— Пусть это послужит тебе уроком, упрямец, и только посмей поднять руку на сержанта или офицера! Отныне будешь делать то, что тебе велят, и причем живо — потому что теперь ты солдат генерала Малахи! И этим все сказано.
— Этот? Солдат? — возмущенно вскричал один из бандитов.
— Почему бы нет, хотел бы я знать? — рявкнул на него сержант. — Детина он здоровенный, страху напустит на кого угодно, особенно — и мы сами это видели — если его хорошенько подзадорить. Драться он тоже умеет, хотя и не слишком ловко. Зато отлично подойдет, чтобы гнать перед собой против селян, если те вздумают оказать генералу Малахи сопротивление.
— Гнать? — переспросил Гар, глядя на сержанта сквозь пальцы.
— Вот именно, гнать, как скотину. Ведь ты и есть скотина, — рявкнул тот и повернулся к своим солдатам. — Свяжите-ка ему руки, пусть поспевает за мной.
— Слушаюсь, сержант, — злорадно отозвался один из них. — Какая разница, как его гнать на врага, целым или покалеченным.