— Без генерала Малахи армия разваливается на глазах, — подумала Алеа.
— Особенно после того, как майор Ивак пытался не допустить развала. Никому не хочется разделить его судьбу. Я уйду, как только стемнеет. Где мы с тобой встретимся?
— Я сейчас на постоялом дворе «Северная Звезда», — ответила Алеа. — Извести меня, как только отправишься в путь, и мы встретимся в зале.
У нее еще оставалось время, и Алеа решила немного прогуляться. Все еще потрясенная услышанным, она направилась к реке и пошла по берегу против течения, то и дело останавливаясь посмотреть на воду, словно в темных омутах покоилась разгадка человеческой алчности и жестокости. Или же сами жестокость и алчность затаились там, пока их не размыло водой. Постояв, Алеа шагала дальше, слушая тихий плеск реки, такой нежный и умиротворяющий. Когда к воде подступили деревья, Алеа с тихой радостью шагнула под густые кроны — шелест листьев ласкал ей слух и успокаивал душу. Опустившись на колени, она зачерпнула пригоршню воды и дала ей стечь между пальцами. Затем выпрямилась и вздохнула.
И увидела Наваждение.
— Ты нарочно это сделал? — Поскольку рядом никого не было, она могло позволить себе говорить с ним вслух. — Ведь ты и есть Алая Рота?
— Мы и все вы, — ответило Наваждение. — Даже вы, недавние пришельцы, потому что, как мне кажется, вы уже влились в ее ряды.
— А что в этом такого? — вспылила Алеа. — Ведь они единственные, кто пытается очистить эту планету от всякой нечисти!
— Так говорят многие, хотя мало кто сталкивался с этой нечистью, — ответило Наваждение. — Мы же просто напоминаем людям о том, что в мире есть зло, о том, как важно помогать друг другу.
Алеа нахмурилась.
— Ты хочешь сказать, что именно вы удерживаете членов Алой Роты от того, чтобы им самим не стать инструментами в руках зла, чтобы они не пытались использовать ее для личного обогащения и власти?
— Когда нет дурных и алчных людей, мечтающих прибрать все к своим рукам, — пояснил Наваждение, — люди становятся жертвами самоуспокоенности, забывают, что значит бороться за свободу других, забывают о том, что есть нечто большее, нежели их собственная жизнь, большее, чем любой из них или любая семья. Встреча с необычным и сильным существом вновь пробуждает в них чувство ответственности.
— То есть вы наводите на людей страх и тем самым держите их под контролем? — сделала вывод Алеа.
— Или же внушаем им благоговейный ужас, и тогда они посвящают себя служению высоким целям, — добавило Наваждение. — Ведь, несомненно, если существа столь развитые, как мы, могут пожертвовать славой и властью ради служения высшей истине, то и люди, хотя они и физически, и духовно уступают нам, тоже на это способны.
— То есть это вы внушили им страх перед богами?
— Не страх, а благоговение. Страх — лишь его малая часть. И тогда они забывают нас, но рвение остается.
— Чистая работа, — подвела итог Алеа с ехидной улыбкой. — Вас забывают, но эффект остается. А какая вам самим от этого польза?
— Это придает смысл нашей жизни, глупая женщина, — ответило Наваждение. — Хотя мы и иная раса, появившаяся на свет в совершенно ином мире, но мы такие же живые существа, и счастье одного — для нас счастье всех и каждого. Ибо даже мы, косматые и зубастые, наделены интеллектом и душой.
— И поэтому посвящаете себя служению всеобщему счастью? — задумчиво спросила Алеа. — А что вы делаете с теми, кто пытается эксплуатировать и притеснять своих собратьев?
— А зачем нам что-то делать? — удивилось Наваждение. — Ты, конечно, видела, пусть даже глазами твоего супруга. Вы, люди, рано или поздно вступаете в Алую Роту, которая пестует тех, кто готов стать на пути у тиранов.
— Но им не всегда удается! — возразила Алеа. — Тот же Малахи сумел избежать трех покушений на его жизнь. Хотя я сомневаюсь, что за сто лет лишь одна живая душа возжаждала власти.
— О, таких много! — признало Наваждение. — Но большинство их слишком беззаботны и бродят по лесу в одиночку.
Алеа вздрогнула.
— Мы их не едим, — поспешило успокоить ее Наваждение, хотя в интонации его слышался легкий упрек. — Мы просто хороним их так, как принято у вас, смерть же их быстра и внезапна. Многие даже не успевают понять, что умерли.
— А как же осторожные? — поинтересовалась Алеа. — Они становятся такими же, как генерал Малахи?
— Они неизменно внушают остальным такую ненависть к себе, что всегда находится кто-то, готовый их уничтожить, — заверило Наваждение. — Правда, если они остаются живы, рано или поздно все равно теряют бдительность, им надоедает постоянное окружение телохранителей и они забредают туда, куда не следует.
— И не возвращаются. — Девушку даже передернуло. — Скажи, а если им не хочется бродить в одиночку, это вы вкладываете им в голову такую идею?
— До сих пор этого не требовалось, — заявило Наваждение, и стало ясно, что дальнейшие расспросы ни к чему.
Алеа поняла, что, как ни старайся, больше ничего из этого мохнатого зверя она не выудит.
— Я никогда не забуду эту нашу встречу, — сказала она вместо этого. — Ты удивительное создание, и благодаря тебе я многое узнала.
— Ты вспомнишь все, когда покинешь эту планету, — заверил ее таинственный собеседник.
Над головой у девушки прощебетала птица. Трель невидимой певуньи была столь мелодична, что Алеа подняла голову, желая узнать, что за небесное создание наполнило ей душу столь волшебными звуками. Но трель оборвалась, и Алеа разочарованно перевела взгляд ниже, на ветви и стволы деревьев. Как хотелось отправиться в странствия, как тянуло затеряться среди листвы, ощутить полное одиночество, навсегда забыть терзаемое страстями человечество, с его хитростью, тщеславием, алчностью. Но вскоре в гостиницу придет Гар, а у них назначена встреча! Сокрушенно вздохнув, Алеа направилась в обратный путь. И хотя после прожитого дня в голове у нее царил сумбур, на сердце было легко и спокойно.
Гар пришел вечером, когда в зале было полно народу. Мужчины и женщины болтали и смеялись, потягивая из кружек эль. Кое-кто, покончив с пивом, вставал и уходил домой. Огонь в очаге догорал, за окном начинало темнеть.
Алеа с грустью рассматривала веселую публику. Глупцы!
Они даже не представляли, как близка опасность, им было все безразлично. Был им безразличен и храбрый юноша, спасший их, и жестокие побои, которые ему пришлось вынести.
— Теза и антитеза. — Алеа мысленно услышала голос Гара. — Жестокость порождает жестокость. Тиран породил своего убийцу.
Алеа подняла глаза и увидела Гара — он стоял, опершись на отделанную корой колонну. В коричневой тунике и леггинсах он и сам был похож на дерево.
— Ты припозднился, — сказала Алеа, подойдя к своему товарищу.
— В этом весь я, — согласился Гар. — Не выпьешь ли со мной?
Алеа была рада присесть — она ожидала не такого возвращения.
Гар принес две кружки эля.
— У нас есть повод остаться? — спросила Алеа, сделав глоток.
— Не думаю, — ответил Гар. — Давай найдем какой-нибудь голый холм, без деревьев, и посмотрим, как выглядит город в лунном свете.
В знак согласия Алеа подняла свою кружку, но неожиданно застыла, уставясь взглядом в пространство.
Гар нахмурился, моментально поймав витавшие в воздухе мысли, и удивленно покачал головой.
— Жалобы женщин, — сказала ему Алеа. — Но им больше не нужна моя помощь. Пей!
Гар и Алеа выпили, затем встали и пошли прочь из города.
Они молча поднялись вверх по склону, прислушиваясь, не рыщут ли в поисках дурачка и девушки бандиты, но все было тихо. Если неподалеку и бродили головорезы, они явно были напуганы.
Поднявшись на вершину холма, путники окинули взглядом второй холм на другом конце города. В темноте были хорошо видны крошечные огоньки костров.
Наконец Гар нарушил молчание.
— Увы, вынужден признать, но я нашел общество без правительства — или по крайней мере без того, что мог бы назвать правительством. И моя помощь здесь не нужна.