Услышав такие вести, Страшила забыл опасность и чуть ли не быстрее Белки взлетел на стену.
– Ох! – только и сказал он, увидев через окно кухни бледное лицо Элли, и мешком свалился во двор.
Прежде чем он встал, Белка спрыгнула ему на спину, перебежала двор, шмыгнула через решетку окна и принялась грызть веревку, которой была связана Элли.
Страшила открыл тяжелые засовы ворот, опустил подъемный мост, и Железный Дровосек вошел во двор, свирепо вращая глазами и воинственно размахивая огромным топором.
Все это он делал, чтобы устрашить Людоеда, если тот проснется и выйдет во двор.
– Сюда! Сюда! – пропищала Белка из кухни, и друзья бросились на ее зов.
Железный Дровосек вложил острие топора в щель между дверью и косяком, нажал, и – трах! – дверь слетела с петель. Элли спрыгнула со стола, и все четверо – Железный Дровосек, Страшила, Элли и Белка – побежали из замка в лес.
Железный Дровосек в спешке так топал ногами по каменным плитам двора, что разбудил Людоеда. Людоед выскочил из спальни, увидел, что девочки нет, и пустился в погоню.
Людоед был невысок, но очень толст. Голова его походила на котел, а туловище – на бочку. У него были длинные руки, как у гориллы, а ноги обуты в высокие сапоги с толстыми подошвами. На нем был косматый плащ из звериных шкур. На голову вместо шлема Людоед надел большую медную кастрюлю, ручкой назад, и вооружился огромной дубиной с шишкой на конце, утыканной острыми гвоздями.
Он рычал от злости, и его сапожищи грохотали: «Топ-топ-топ…» А острые зубы стучали: «Клац-клац-клац…»
– Ба-гар-ра! Не уйдете, мошенники!..
Людоед быстро догонял беглецов. Видя, что от погони не убежать, Железный Дровосек прислонил испуганную Элли к дереву и приготовился к бою. Страшила отстал: ноги его цеплялись за корни, а грудью он задевал за ветки деревьев. Людоед догнал Страшилу, и тот вдруг бросился ему под ноги. Не ожидавший этого Людоед кувырком перелетел через Страшилу.
– Ба-гар-ра! Это еще что за чучело!
Людоед не успел опомниться, как к нему сзади подскочил Железный Дровосек, поднял огромный острый топор и разрубил Людоеда пополам вместе с кастрюлей.
– Квир… квир… Славно сделано! – восхитилась Белка и поскакала по деревьям, рассказывая всему лесу о гибели свирепого Людоеда.
– Очень остроумно! – похвалил Железный Дровосек Страшилу. – Ты не смог бы лучше свалить Людоеда, если бы у тебя были мозги.
– Милые друзья мои, спасибо вам за вашу самоотверженность! – со слезами на глазах воскликнула Элли.
– Са-мо-от-вер-жен-ность… – с восхищением повторил Страшила по слогам. – У, какое хорошее длинное слово, я таких еще и не слыхивал. А это не та самая вещь, которая бывает в мозгах?
– Нет, в мозгах бывает ум, – объяснила девочка.
– Значит, у меня еще нет ума, а только само-отвер-жен-ность. Жалко! – огорчился Страшила.
– Не горюй, – сказал Дровосек. – Самоотверженность – это тоже хорошо, это когда человек не жалеет себя для других. Болит твоя рана?
– Да что там, просто красота! То есть я хотел сказать – чепуха. Разве может болеть солома? Вот только я боюсь, что мое содержимое вылезет из меня.
Элли достала иголку с ниткой и принялась зашивать прорехи. В это время из леса послышался тихий визг. Железный Дровосек бросился в чащу и принес Тотошку. Храбрый маленький песик опомнился от бесчувствия и полз по следу Людоеда…
Элли взяла обессиленного Тотошку на руки, и путники пошли через лес. Вскоре они выбрались к дороге, вымощенной желтым кирпичом, и бодро двинулись к Изумрудному городу.
Встреча с Трусливым Львом
В эту ночь Элли спала в дупле, на мягкой постельке из мха и листьев. Сон ее был тревожен: ей чудилось, что она лежит связанная и что Людоед заносит над ней руку с огромным ножом. Девочка вскрикивала и просыпалась.
Утром двинулись в путь. Лес был мрачен. Из‑за деревьев доносился рев зверей. Элли вздрагивала от страха, а Тотошка, поджав хвостик, прижимался к ногам Железного Дровосека: он стал очень уважать его после победы над Людоедом.
Путники шли, тихо разговаривая о вчерашних событиях, и радовались спасению Элли. Дровосек не переставал хвалить находчивость Страшилы.
– Как ты ловко бросился под ноги Людоеду, друг Страшила! – говорил он. – Уж не завелись ли у тебя в голове мозги?
– Нет, солома… – отвечал Страшила, пощупав голову.