Бром расслабился и окинул Магнуса одобрительным взглядом.
— Ты поступил отлично, мой мальчик.
— И впрямь очень даже отлично, — согласился Магнус, — так как она по меньшей мере однажды спасала мне жизнь в каждом из тех миров, не говоря уж о том, в котором родилась.
— О, там я тебя не спасала!
— А мне кажется, я помню, как на нас напала стая диких собак, и мы с тобой стояли спина к спине, вращая посохами…
— Ах ты об этом, — отмахнулась Алеа. — Он также понял, что я скрытая телепатка, и научил меня применять этот талант — или по крайней мере положил неплохое начало.
Бром воззрился на неё, взгляд его на мгновение затуманился, и Алеа почувствовала, как их мысли соприкоснулись. И прежде чем она успела возразить, это прикосновение исчезло, и Бром кивнул.
— И впрямь только начало. Эта молодая женщина может научиться очень многому, Магнус.
— Значит, я привёз её в подходящую школу, — с улыбкой ответил Магнус.
— Да, и я больше не буду мешать вашим урокам. — Бром снова повернулся к Алеа. — Он ведь тридцать часов не спал, не так ли?
— Только урывками, — признала Алеа.
— Сидел как на иголках, надеясь, что прибудешь не слишком поздно? — проницательно взглянул на Магнуса Бром. — Ну, теперь ты знаешь, что поспел сюда вовремя. Ложись–ка спать, мой мальчик, и будь уверен — в случае опасности мы тебя разбудим.
Магнус степенно склонил голову.
— Благодарю, Ваше Величество.
Бром ответил коротким кивком и повернувшись зашагал по коридору прочь. Алеа подумалось, будто она услышала, как он пробурчал, прежде чем свернул за угол и скрылся из виду:
— Вот уж поистине, Ваше Величество!!! Оставшись наедине с Магнусом, она не могла дальше скрывать своей крайней усталости.
— У меня есть тут собственная комната, Магнус? Признаться, я валюсь с ног.
— Конечно, есть. — Магнус предложил ей руку и проводил к концу коридора. — Это всего лишь хижина, хотя и довольно большая. В замке тебе бы отвели собственные покои, но здесь это всего лишь комната. Не беспокойся, я лягу спать в гостиной.
«Если это не беспокоит тебя, то и меня не побеспокоит», — раздражённо подумала Алеа, а затем в ужасе спохватилась. Но ужас мгновенно исчез, так как она заметила, что рука у Гара как деревянная, настолько жёстко он контролировал себя. Да, ей определённо нужно закрыть дверь между ним и остальным миром.
В конце коридора находилась комната с наклонным потолком. Мебель в ней составляли узкая кровать, стол, стул и платяной шкаф. На одной стене висел гобелен, изображающий сражающихся рыцарей; другой же показывал учёного, зарывшегося в книги, в то время как стена за спиной у него таяла, открывая взорам волшебное царство, в котором паслись единороги и летал Пегас. На третьем гобелене красовалось витиеватое завихрение спиральной галактики. Она медленно повернулась, внимательно разглядывая эти картины, а затем сообразила, что расчёска на комоде с зеркалом — всего лишь деревянный прямоугольник, хотя и отшлифованный и навощённый.
— Это та самая комната, в которой ты рос?
— Да, пока не стал подростком, и мы не переехали в замок.
Ну, это объясняло почему тут не было грубо нарисованного портрета какой–нибудь смазливой девчонки — хотя это вполне могло объясняться и наличием младших братьев и сестры которые наверняка с удовольствием подразнили бы старшего брата.
Алеа с облегчением освободилась от руки Гара и закрыла дверь.
Гар уселся на стул и обмяк.
Алеа подавила порыв опуститься на колени рядом с ним и утешить его как могла; она знала, что только загонит его обратно в скорлупу самоконтроля. И потому она вместо этого уселась напротив него в ногах постели, радуясь, что комната такая маленькая и ей поневоле приходится находиться неподалёку от него.
— Дело не просто в недосыпе.
— Да, — признал Магнус. — Все это довольно–таки потрясает, увидеть мать и отца настолько постаревшими, младших братьев и сестру — совсем взрослыми, и женатыми и замужней… — Голос его стих; он прислонился затылком к стене и закрыл глаза.
Прежде он никогда не проявлял такой большой слабости в её присутствии — равно как, подозревала она, и в присутствии всех прочих. Более того, она чувствовала, как он тянется к ней за сочувствием, даже за простым утешением, в надежде, что ему не придётся пережить это тяжёлое испытание в одиночку.
Её это потрясло, хотя всего лишь подтвердило то, что она всегда знала — ну, во всяком случае после их первого месяца совместных путешествий: что Магнус — всего лишь человек, что он в действительности не железный исполин без всяких эмоциональных потребностей, а человек, который сам себя запер в железную оболочку — и сейчас эта оболочка треснула и чуть приоткрылась. Осторожней, предупредила она себя. Одно сердитое слово, хотя бы намёк на насмешку, и эта оболочка снова закроется так плотно, что она никогда не сможет раскрыть её. Она не спрашивала себя, почему ей не хочется этого — а лишь сказала: