— И ты не мог сделать этого здесь, где все знали, кто ты такой, — медленно произнесла Алеа.
— Такого, кто на два фута выше большинства людей? Меня довольно трудно не заметить, — кисло отозвался Магнус. — Поэтому я отправился домой на Максиму, тот астероид, на котором вырос мой отец, познакомиться с родственниками и выяснить, от какого рода людей я происхожу.
— Должно быть, они пришли в восторг от встречи с родственником, которого считали пропавшим.
— Нет, они испугались, что я явился притязать по праву наследования на часть имущества, — кисло ответил Магнус. — А когда выяснили, что оно мне ни к чему, то подарили мне из чувства вины Геркаймера. А потом я нашёл ближайший квартал злачных мест и пустился кутить напропалую. Очнулся я в тюрьме, а потом попал в ту самую организацию, к которой принадлежит отец.
Алеа с шипением втянула в себя воздух.
— Из огня да… Нет, погоди! Это дало тебе шанс выяснить, насколько он важен был вне твоей родной планеты!
— Да, дало — и он оказался одним из их героев. — Магнус грустно покачал головой. — Но я не стал дёргаться, усвоил их подготовку, отправился на задание — и обнаружил, что для меня неприемлемы их попытки свергнуть форму правления той планеты и установить там свою собственную форму демократии, независимо от того, подходит она тамошнему народу или нет.
Алеа подняла голову.
— Поэтому ты решил отправиться освобождать людей из рабства, но помогать им развивать ту форму правления, какая им подходит.
Магнус кивнул.
— И я к тому же довольно неплохо поднаторел в этом, хотя и не стал знаменитым, каким сделался отец, когда был немногим старше меня.
— Да, не стал, — улыбнулась Алеа. — Стань ты знаменитым, то это означало бы, что тебя постигла неудача, не так ли?
6
Магнус с минуту молча взирал на неё, а затем губы его раздвинулись в искренней улыбке.
— Ты права. Я ведь тайный агент, не так ли? А от тайного агента, переставшего быть тайным, мало толку.
— Да, не много, — улыбнулась и Алеа. — Но послужной список у тебя изумительный — на девяти планетах сложились собственные устойчивые формы правления — формы правления гарантирующие права человека.
— Ну, вообще–то на восьми, — уточнил Магнус. — Олдейра не в счёт.
— Да — у них все сделали без нас, — признала Алеа. — Тайное правительство все равно правительство, и оно даже гарантировало их права. Так что придётся тебе удовольствоваться изменением формы правления пока в восьми мирах.
— Восемь миров — восемь революций. — Магнус кивнул. — Полагаю, это в конце концов не такой уж плохой послужной список.
— Сверхчеловеческий, если хочешь знать моё мнение, — высказалась Алеа. — Понимаю, что именно ты имел в виду говоря о желании стать самостоятельным. Ты занимался иным делом чем твой отец, и делал его столь же хорошо.
— Спасибо. — Магнус склонил голову благодаря, за комплимент — и рассердив Алеа своим возвращением к официальности. Делу помогло то, что он снова сардонически улыбнулся ей. — Конечно, отец стремился наставить каждую планету на путь демократии, а каждая из восьми, с которыми я соприкасался, развивает свою собственную демократическую форму правления.
— Да ну, ты лишь успешно выяснил, что при любой форме правления гарантирующей гражданские права будет образовываться какой–то способ народного самоуправления, — напомнила ему Алеа. — Нет, в общем и целом, я б сказала, что уехав из дому ты действовал совсем неплохо.
— Да, похоже, это пошло на пользу, — согласился Магнус.
— Но не твоим братьям и сестре, — нахмурилась Алеа. — Разве твоё отсутствие не создало для них такую же проблему, оставив их в тени родителей?
— Заметь, в одной тени, — поднял указательный палец Магнус. — Мои родители в таком тесном союзе, что я никогда не был уверен, сопутствует ли папе удача, поскольку за ним стояла мама, или вызвала бы ли она хоть какие–то перемены в этой стране, если б он не вдохновлял её.
Алеа почувствовала, как пульс у неё зачастил от прилива надежды, и изо всех сил старалась оставить это без внимания.
— Тем трудней твоим братьям с сестрой выявить свою истинную природу.
— На самом–то деле это больше проблема первенца, чем ещё кого–либо. — Магнус устремил взгляд в пространство, улыбка его сделалась ностальгической. — Помню, когда я был ещё подростком, а мои братья напрягались в тенётах детства, рвясь стать молодыми мужчинами, то я испытывал жгучую потребность доказывать, что знаю больше, чем они, каждый раз, каждый день — при малейшем признаке наличия у них любых знаний, выходящих за рамки средней школы.