Магнус в удивлении повернул голову, переведя взгляд с отца на мать. Миг спустя он кивнул и потянулся коснуться руки Гвен.
Внезапно Алеа ощутила разум Гвен, услыхала своим сознанием её голос и поняла, что хотя у тела нет сил пошевелиться, разум этот ещё мог устремиться мыслью к другим.
— «Позаботься о нем», — услышала она и с приливом чувств, которые чуть не захлестнули её, пообещала: — «Позабочусь, сударыня». Но не смогла больше этого выдержать; её собственный страх выплеснулся с мыслью: — «Не покидай нас!»
Дети Гвен в изумлении глянули на Алеа.
— «Не покинула бы, если б не пришлось», — ответила умирающая, а затем прикосновение её разума исчезло.
Магнус, его братья и сестра уставились на мать.
Род поднял голову, не отрывая взгляда от её лица, со слезами на глазах, не выпуская её рук из своих, и Алеа поняла, что он разделял с женой и последнюю мысль.
Не было никаких видимых признаков, никакого внезапного обмякания тела, никакого последнего хрипа, но Гвен как–то уменьшилась, словно удалялась, и пропала. В комнате стало одним человеком меньше, одним присутствующим меньше, одной душой меньше.
Корделия зарыдав опустила голову, уткнувшись лицом в ладони. По щекам Джефри неудержимо текли слезы, полились они и из глаз Грегори, хотя тот стоял на коленях у постели все так же неподвижно, словно высеченный из мрамора.
Алеа почувствовала, как мысли Магнуса соприкоснулись с её, почувствовала внезапную терзающую потребность в утешении, даже когда он повернулся к отцу, протягивая руку, но не прикасаясь. Род однако стоял на коленях с сухими глазами, со странно лишённым выражения лицом; а затем губы его зашевелились, и Алеа ясно поняла его мысль: «Пока я снова не увижусь с тобой».
Требовалось много что сделать, и братья и сестра Магнуса взялись за дело с видом людей, выполняющих уже разработанные планы. Магнусу сто раз пришлось проглатывать рвущиеся с языка вопросы, а затем он наконец ретировался в кресло у стены центральной комнаты дома, способный лишь наблюдать за происходящим вокруг. Алеа мгновенно это заметила — с той минуты, как он вышел из спальни Гвен, она следила за ним как ястреб — и присела рядом с ним, касаясь его руки.
— Кто сейчас с твоим отцом?
Магнус пронзительно взглянул на неё, а затем кивнул и направился к лестнице. Алеа не отставала от него ни на шаг.
Род сидел у постели Гвен, глядя на её неподвижное лицо, и его собственное выглядело почти таким же застывшим. Когда вошёл Магнус, он поднял взгляд, а затем со слабой улыбкой протянул руку.
— Спасибо тебе, сынок. Мне не помешает какое–то общество.
Магнус сжал руку отца, пододвинул к постели два стула. Затем уселся, и Алеа рядом с ним.
— Хорошо, что ты снова здесь, — проговорил Род, — очень хорошо.
— Слава Богу я прибыл вовремя, папа!
— Да, — кивнул Род. — Да.
Его взгляд снова переместился к лицу Гвен. Магнус и Алеа сидели молча. Род вздохнул, покачав головой.
— Столько лет растрачено впустую.
Крайне изумлённый его словами, Магнус уставился на него во все глаза.
— Двадцать лет моей жизни, до того как я встретил её, — продолжал Род. — Даже если не считать первые восемнадцать, то все равно это десять лет, когда я мог быть с ней, но не был.
— Тогда никто даже не слышал об этой планете, папа, — мягко напомнил ему Магнус.
— Верно, — ответил Род. — Но это не делает те годы сколь–нибудь менее пустыми. — Он пожал плечами. — Я уже бросил надеяться когда–нибудь влюбиться в женщину, которая влюбится в меня — фактически, продемонстрировал ужасную склонность связываться не с теми, с кем следует. А потом встретил твою мать.
Магнус с Алеа сидели, не говоря ни слова, заворожённо слушая, как Род рассказывает историю своей встречи с Гвен, о том, как он постепенно понял, сколь много она стала для него значить, о внезапном открытии, что он любит её, и об их совместной жизни в качестве молодожёнов.
Магнус внимательно слушал, заворожённый всем чего он никогда не знал об их ранних годах, а Алеа впитывала сведения, как губка, жалея всей душой об этой подруге, которую она повстречала слишком поздно.
Гроб коснулся дна могилы, принёсшие гроб вытащили шёлковые верёвки, и все ждали, когда Род бросит первый ком земли, но он все стоял, сложив руки, углубившись в свои мысли, глядя невидящим взором на дубовую домовину.