Род изучал взглядом бесстрастное лицо сына, надеясь обнаружить какие–то признаки испытываемых им чувств:
— Вдобавок к тому, она ещё и красивая женщина.
— Да, особенно это стало заметно после того, как она оправилась от издевательств и пережитого в скитаниях по лесу. Как только сна смогла смыть с себя грязь и снова прилично питаться. — Голос Магнуса сделался тихим. — Действительно очень красивая. — А затем, словно и так открыл слишком многое, поспешно добавил: — Но ещё важнее, она доблестный боевой товарищ и горячо преданна.
— Возможно это ещё важнее. — Боевая подруга Рода была не только прекрасной, но и свирепой и грозной. Тут только он сообразил, что у Магнуса спутница тоже такая. — Ты не можешь и в самом деле считать её только спутницей.
Магнус с миг помолчал, а затем нахмурясь повернулся к нему.
— Я б не сказал, что быть боевым товарищем такая уж мелочь.
— Согласен, — сказал Род. — Но ты должен понимать, что она волнует тебя намного глубже.
— Конечно же я сильно волнуюсь за неё, — нахмурился Магнус, — но все же только как о самом близком из друзей.
Род изучил взглядом его лицо и решил, что попал в точку убывающей отдачи.
— Значит ты собираешься отвезти её домой.
— Она не хочет возвращаться на Мидгард. Говорит, что с тех пор как умерли её родители, у неё там нет больше родного дома.
— Значит ты собираешься найти его для неё здесь? Потрясённый Магнус отвернулся, и Род понял: его сын даже не думал о том, что Алеа полюбит кого–то другого — но тем не менее Магнус храбро ответил:
— Конечно.
— Ну, тогда тебе лучше обращать внимание не только на то, что она говорит, но и на то, что она подразумевает под сказанным. — Род проигнорировал вопросительный взгляд сына. — Только не забудь об одном: нельзя обвинять друга в нежелании давать, если сам не желаешь брать.
— Ну конечно нельзя, — согласился с ним ещё более озадаченный Магнус.
— Хорошо. — Род положил себе в миску тушёного мяса. — Не хочешь добавки?
Магнус воззрился на него, а затем рассмеялся и покачал головой.
— Нет, спасибо, пап. Хватит и одной, я и с ней–то еле справился. Мне надо вернуться в замок. — Он нахмурился, глядя на отца. — Вот собирался узнать твоё мнение по поводу настойчивых утверждений моих братьев и сестры, что я им не указ.
— Они теперь подросли, — улыбнулся Род. — А ты? Магнус снова рассмеялся, да притом громко. Он встал и кивнул.
— Ты прав — я буду относиться к ним так же, как относился ко всем другим взрослым, которых встречал в своих путешествиях.
— В том смысле, что будешь манипулировать ими уважительно, — с улыбкой на лице ответил Род и поставил миску на стол. — Вместо этого, мы поговорили о чем–то, что, должно быть, имеет для тебя большее значение. Как я понимаю, сегодня вечером ты собираешься ужинать с Алеа.
— Конечно. — Тут Магнус должно быть сообразил, что его слова звучат очень уж по–семейному, так как поспешил добавить:
— Ах, да, вот ещё что, пап — Алеа уловила слухи о небольшой проблеме в Логайре.
— Да? — с интересом посмотрел на него Род. — Что за проблема?
— Один браконьер, которого вот–вот повесят, — сообщил Магнус, — и выносить ему приговор предстоит Диармиду.
21
— Конечно, — медленно произнёс Род. — Он же теперь герцог, так что любое дело о тяжком преступлении будет решать он.
— Как я понимаю он не шибко этому рад.
— Разумеется, — печально улыбнулся Род. — Да и кто б радовался? Но это часть обязанностей герцога.
— Жена браконьера едет просить судью — Диармида — пощадить её мужа, — сказал Магнус. — Видишь ли, он сквайр и у него случился неурожай, вот он и принялся приносить крестьянам оленину — коптить и запасать на зиму.
— Оленей? — посмотрел на сына Род. — Во множественном числе?
— Шестнадцать, — назвал точную цифру Магнус. Род присвистнул.
— Да, мало надежд выдать это за необдуманный поступок или пьяную выходку, не так ли? Или пообещать, что он больше не будет.
— Очень мало, — согласился Магнус, — но это ещё не самое худшее.
— Что? — воззрился на сына Род. — Сквайр–браконьер преднамеренно застрелил шестнадцать оленей, и это ещё не самое худшее?