Тут сквозь огненную черту прорвался гигантский волк и бросился на волшебника, широко разинув пасть с намереньем откусить ему голову.
Алеа гневно вскрикнула и вогнала волку в глотку посох, отбросив зверюгу назад — но на неё обрушилась огромная лапа и подобные кинжалам когти в клочья порвали её платье, прочертив линии боли на левом боку, когда зверь упал, сшибая её с ног. Он с трудом поднялся на ноги тянясь раскрытой пастью к Алеа — но меч Ртути пронзил ему сердце, и зверь снова пал, на сей раз окончательно.
Гнев и мрачная решимость заставили Магнуса собрать и сосредоточить доставшуюся ему титаническую мощь, перестраивая её в могучее оружие истинной силы, но с тошнотворной уверенностью он знал, что этого не достаточно.
И тут вдруг в него хлынул поток энергии — сам по себе не такой уж и большой, но достаточный и более чем достаточный, чтобы на равных противостоять и преодолеть тот полный злобы разум, который руководил окружающими его монстрами. Магнус сузил глаза, потянулся глубоко внутрь, извлёк ту силу с самого дна своего существа и нанёс ответный удар, использовав всю мощь, какой обладал, до последней капли, каждую унцию гнева, ярости и страха, направляя их на невидимый злобный разум со всей жаждой мести, со всем возмущением из–за всего, от чего он пострадал и чего не заслуживал.
Что–то завопило от мучительной боли, каким–то долгим протяжным замирающим криком, когда противостоящая Магнусу сила уменьшилась. Вопль стих и умолк, а тот соединяющий чудовищ кабель силы растворился.
Повсюду вокруг Гэллоугласов поднялся пронзительный крик отчаяния, наполняя их головы болью и на мгновение парализуя их. Однако в следующий миг чудовища уже пятились назад.
Магнус поднял голову, глядя на все глазами просто ужасающими от мощи большей, чем все, что он когда–либо знал. Чудовища взрывались одно за другим, когда до них доходила катящаяся от него волна. Те, которые находились дальше всего, повернулись удрать в туман, увидели огненную черту и с визгом шарахнулись назад.
Алуэтта подняла голову, и огонь погас.
Чудовища дружно рванули в туман, но их движения странно замедлились, словно они прорывались обратно сквозь мелассу.[47]
По–прежнему стоя на коленях, Магнус резко развернулся к Алеа и увидел, как та пытается подняться. Он уставился на заливающую ей бок кровь и протянул руку остановить кровотечение, но она оттолкнула её.
— Это всего лишь царапина, Гар, хотя и длинная. Заканчивай то, что нужно сделать.
Магнус на миг пристально посмотрел на неё, а затем кивнул и снова повернулся к убегающим остаткам орды.
— Мы можем перебить их всех. — Ртуть подняла меч с жаждой подраться во взоре.
— Да зачем истреблять даже таких отвратных тварей, как эти, если нам это ни к чему? — спросил Грегори. — Отправить их по домам и все дела.
Джефри неохотно кивнул:
— Так будет по–рыцарски.
На песчаном берегу снова полыхнул огонь, прямо позади последних чудовищ. Те в панике затрубили и удрали.
Из земли поблизости стремительно вылетали камни, поражая чудовищ с другого фланга.
Град камней, стены пламени, сотни невидимых жал — все они непрерывно гнали чудищ обратно в туман.
Сообразив, что может на какой–то миг предоставить дальнейшую зачистку братьям с сестрой и их супругам, Магнус повернулся окинуть внимательным взглядом утёсы и деревья, гадая, откуда же взялись та титаническая мощь и та добавочная энергия, которая спасла и его самого, и его братьев с сестрой и дала им победу. И не увидел никого, стоящего под деревьями, никого в высокой траве — но когда он поднял взгляд и посмотрел на вершину утёса, то увидел глядящего на него сверху одинокого всадника. Их взгляды встретились, и он узнал отца.
А затем Род лишь кивнул раз и повернул коня. Он уже скрылся из виду, а Магнус все глядел ему вслед, ошеломлённый тем, что породивший его человек, не уроженец Грамария, мог набрать на старости лет такую мощь.
Веселье было в самом разгаре, и все выглядело так, словно крестьяне намерены гулять всю ночь напролёт. Катарина и Туан предоставили стеречь поле своим генералам с рядами солдат которые окружали гуляющих, а большинство свободных от службы солдат, смешались с крестьянами, помогая поддержать веселье на гулянке. Король с королевой направились обратно в замок, болтая по пути и дивясь тому, как хорошо закончился день и мудрости, которой набрался их сын.