Гар миг помолчал, а затем сказал:
— Ну, коль ты завела об этом речь, да, есть — немного больше приятия, некоторое ощущение, что жизнь сама по себе значит больше, чем её удобства.
— Значит, они прислушиваются, — успокаивающе коснулась его руки Алеа. — Действительно прислушиваются.
Майра гадала, как отнестись к утверждению высокой женщины, что Гар ей всего лишь друг — и даже не друг, а спутник и соратник, что было одновременно и больше и меньше, чем друг. Знает ли Алеа собственное сердце?
К концу четвёртой недели положение, с точки зрения Гара, нисколько не улучшилось, но Конн ему сказал:
— Мы тут побродили кругом и послушали. Они начинают видеть в жадности и жестокости лорда не просто тиранию, а ещё и итог пребывания вне гармонии с Путём.
— В самом деле? — переспросил Гар, с блеснувшей в глазах надеждой.
— Да, — заверил его Ранульф. — В них растёт ощущение, что лорды и в самом деле живут неправильно.
— Да разве они когда–нибудь думали как–то иначе? — воскликнула Алеа.
— О, да, — подтвердила Майра. — Лорды рассматриваются просто как часть мира, как порядок вещей.
Блейз кивнул.
— Зайцы трусливы, волки прожорливы, а лорды жестоки.
— И с этим ничего нельзя поделать, — мрачно заключил Гар.
— И народ начинает подумывать о сопротивлении? — спросила Алеа.
— Я пока ничего похожего не слышал, — возразил Гар.
— Ты прав, — сказал Конн, — но счесть магов неправыми это первый шаг к тому, чтобы посчитать их злом, в смысле — далеко отошедшими от гармонии с Путём.
— И значит им следует снова привести себя в контакт с ним! — торжествующе хлопнул себя по колену Гар. — Народ начинает думать, что магам следует измениться!
Именно так это и начинается, — проговорила вся светясь Алеа, — с уверенности, что перемены возможны.
— Да, и лорды тоже это сознают, — сказал Ранульф. — Ваши селяне, знаете ли, не сумели сохранить Путь в тайне. Они рассказывали о нем жителям соседних деревень всякий раз, как заходили к ним что–нибудь выменять или за помощью. Теперь уже о нем известно по всему округу — по всем деревням во владениях пяти лордов.
— И они к тому же толковали о чудесных мудрецах, которые обучали их, — добавил Конн. — С десяток деревень знает ваши имена и смотрит на эту гору, пытаясь обнаружить какие–то следы вашего пребывания тут.
— И много ли времени пройдёт, прежде чем лорды отправят своих солдат избавиться от нас? — напрягся Гар.
— Это будет сразу после того, как покарают крестьян, — ответил Ранульф. — Они уже отправили переодетых селянами стражников подбросить в деревенские печи магический порошок. По их мнению один хороший приступ рвоты и желудочных колик снова заставит сервов знать своё место.
— Мы должны им помешать! — вскочил на ноги Гар.
— Да! — Алеа тоже вскочила. — Но как? Мы можем бегом спуститься в ближайшую деревню и сказать им ничего не печь, но как быть с другими деревнями?
— Им могут сообщить Конн и Ранульф, — сообразил Гар, а затем повернулся к двум призракам. — Нет, погодите — ты сказал, там с десяток деревень, а вас только двое. Вы можете призвать на подмогу ещё нескольких дружественных фантомов?
— У нас тут десятка два ждёт не дождётся какого–нибудь поручения, — усмехнулся Конн. — Больше волнения, чем им когда–либо доводилось видеть по сю сторону могилы.
— Отправьте их отпугивать крепостных, когда б те ни вздумали печь хлеб, ладно?
— С радостью, О Мудрец! Ходу, Ранульф! Мы теперь вестники!
Двое призраков исчезли. Гар повернулся к младшим заговорщикам.
— Гасите костёр и бегом вниз! Нам понадобится постучать в каждую дверь, и быстро! — И припустил вниз по склону, вместе с ним Алеа.
Блейз с завистью поглядел ему вслед, а потом на костёр. Вот ведь, он пять лет изучал духоводство, а Гар явился из ниоткуда и через пять недель смог уговорить призраков делать все, что только ни захочет! Ну, возможно, великан научит и его, в любом случае людей надо предупредить.
Бивачный костёр превратился в шар пара, зашипевший, словно тысяча змей. Обернувшись, Блейз увидел Майру, заливающую тлеющие угли.
— Скорей! — бросила она ему.
— Да. — Блейз схватил толстый кусок коры, применяемый ими в качестве очажного совка, и наскрёб земли засыпать и так уже залитые угли. А затем они с Майрой бросились вниз по склону следом за своими наставниками.
Едва добравшись до деревни они поняли, что опоздали. Дым из печей лежал на селении, словно покров, вместо того, чтобы как обычно виться, подымаясь в небо. Люди в этом тумане стояли на коленях согнувшись пополам, терзаемые мучительной рвотой — мужчины, женщины, дети, старики. Прямо стояли только Гар с Алеа, окружённые людьми, дым вокруг них рассеялся, и у некоторых тошнота ослабла, а потом и вовсе прекратилась.