Степенной процессией три молодых женщины двигались по проходу, крепко сжимая в руках свадебные букеты. Ртуть — в сопровождении матери и младшей сестры, ныне почти такой же высокой, как она сама. Обе казались оробевшими и неуклюжими, несмотря на свои наряды, и метали беспокойные взгляды на окружающую их знать, так как они были в конце концов всего лишь женой и дочерью оруженосца, и не привыкли к такой пышности и церемонности.
У Алуэтты же не было никого, кроме Грегори — им так и не удалось отыскать настоящих родителей девушки, у которых её похитили во младенчестве — и поэтому рядом с ней шёл сам Туан Логайр, сопровождающий девушку по праву её государя.
Род вновь быстро повернулся вперёд, пытаясь одним своим присутствием внушить дочери уверенность. Корделия шла подняв голову, гордо, но он–то чувствовал, как ей тревожно.
Тут к центру святая святых шагнули навстречу невестам юноши, и Корделия чуть не остановилась, уставясь на великолепный наряд Алена. Род взглянул на юношу, увидел, как глаза у того широко раскрылись от изумления при виде самого прекрасного зрелища в его жизни, и с затаённой улыбкой направил дочь вперёд. Они поднялись по ступенькам, ведущим к алтарю, и подошли к Алену, который предложил невесте руку, бросив на неё взгляд, говорящий, что он не достоин её.
Про себя Род конечно же согласился с ним — никакой мужчина не мог быть достаточно хорош для Корделии. Но он знал, что она действительно любит принца, и решил не ставить ему в вину его королевское происхождение. Не без собственных мысленных оговорок Род отпустил её взять под руку Алена. С миг они с женой постояли, упиваясь видом молодой пары, а затем под руку спустились к ждущим их пустым скамьям. Здесь Гвен обменялась робкой улыбкой с сидевшей по другую сторону прохода королевой Катариной. Их взгляды на мгновение встретились, старые подруги снова были в полном согласии между собой, и глядя на них Род никогда бы не поверил в десяток столкновений между этими двумя женщинами по поводу подробностей свадебной церемонии, в ходе которых Гвен вежливо и тактично отстаивала выбор Корделии, твёрдо противостоя всем вспышкам Катарины.
Затем рядом с Джефри встал Тоби, а мать Ртути присоединилась к ним на скамье для молящихся, тогда как Туан занял своё место рядом с Катариной в позолочённом кресле поменьше. Они повернулись к святая святых, куда уже шёл архиепископ, тоже облачённый в великолепные бело–золотые одежды — золочёную ризу поверх белоснежного стихаря, в позолочённую же высокую митру, заставляя Рода гадать, как это ему удаётся держать голову прямо при всем этом весе. Возможно он и в самом деле опирался на искусно сделанный епископский посох, весь изукрашенный пастырский посох, свидетельствующий о его сане. Три пары выстроились перед ним, Корделия и Ален в центре, слева от них — Грегори рядом с Алуэттой, так и излучая успокоительную энергию, а справа от них Джефри предлагал руку Ртути, которая приняла её, но с вызывающим видом. В ответ он с обожанием посмотрел на неё, и она снова устремила взгляд на архиепископа, почти совершенно лишившись присутствия духа.
Гвен что–то шептала матери Ртути, держа её за руку, щедро делясь с ней своим умиротворённым состоянием. Род переглянулся с Туаном, оба улыбнулись как один, а затем снова повернулись к алтарю.
Голосом, разносящимся по всему собору, архиепископ произнёс нараспев древние слова. При подготовке к венчанию Род предлагал крошечный микрофон и звукоусилительную аппаратуру, но прелат отказался от них. Сейчас слова почему–то сливались в голове Рода — он разбирал лишь, что архиепископ переходил с английского на латынь и обратно — и внезапно почувствовал до боли острое сожаление, что не смог устроить подобного венчания для Гвен. К несчастью, он тогда находился в розыске, и едва посмел появиться даже в деревенской церкви, не говоря уж о соборе в королевской столице. Он сжал ей руку, виновато глядя на неё — но она ответила ему почти весёлым взглядом, и он понял, что Гвен ни о чем не жалеет. Может её и обвенчал с ним бродячий монах вместо архиепископа, но зато вместо собора у неё была цветочная поляна, а вместо знати — толпа эльфов. Свадебное платье ей сшили двунадесять эльфесс, и оно затмевало своим блеском даже королевский наряд её дочери, а замуж её отдавал сам король эльфов.
Рода сильно занимало, не догадалась ли она, несмотря на все его предосторожности, что Бром О'Берин доводился ей отцом.
Род огляделся кругом, гадая, пришёл ли сюда Бром увидеть венчание своих внуков — ну конечно, вон же он, возле короля и королевы, так как его эльфийская природа оставалась для всех тайной; все принимали его за смертного карлика и того, кто был шутом при отце Катарины и стал её тайным советником. Род знал, что седина у него в волосах — тщательная подделка, так как Бром, как и все эльфы, будет по–прежнему жить, когда все прочие будут уже век как покоиться в могилах.