— Мы дома, — поворачиваясь к шлюзу с таким видом, как будто собирался столкнуться с целой армией.
2
Алеа мигом освободилась от амортизационных ремней и оказалась рядом с ним, не отставал от него ни на шаг, когда он шёл к шлюзу. Когда они вошли в него, она схватила два прислонённых к стене посоха и сунула тот, который подлиннее, в руку Магнусу.
— Для чего мне это? — воззрился на него Магнус. — Мне не требуется быть готовым к бою — я же дома!
В среднюю часть фразы она не поверила, не могла поверить, глядя на него, но сказать об этом тоже не могла.
— Я, знаешь ли, не калека, — уведомил он её. — И опора мне не нужна.
В это она тоже не поверила, но сказала лишь одно:
— А мне нужна. Ты ведь не хочешь смущать меня, не так ли?
Магнус похоже удивился и едва пробормотал «нет», как наружная дверь открылась, и перед ними вытянулся сходной трап, блеснув серебром при лунном свете, открывавшем взорам стоявшую внизу кучку людей.
Магнус задержался на миг, набираясь решимости, хотя, как подозревала Алеа, заметила это наверное только она, а потом, казалось, совершенно расслабился и вышел на мост, ведущий к родному дому — шагая все быстрей и быстрей, до тех пор, пока с улыбкой и радостным криком не сгрёб в медвежьи объятия троих встречающих.
Алеа последовала за ним помедленней, давая ему время, давая время им, отчаянно надеясь, что они ответят на его явственную приязнь тем же.
Когда она сошла с трапа, одна из фигур прекратила висеть у Магнуса на шее и сумела высвободиться из его рук, после чего широко улыбаясь произнесла, глядя на него сияющими глазами:
— С возвращением, брат.
Девушка была невысокой, стройной и фигуристой, она была прекрасной, и у Алеа ёкнуло сердце. «Это всего лишь его сестра, — неистово подумала она, — всего лишь Корделия, его сестра». Но теперь она знала, какой стандарт красоты Магнус видел перед собой с самого детства, знала, что стандарт этот являл собой все, чем не была она, и в сердце у неё поселилась тоска.
Затем из объятий брата высвободились и двое других встречающих и отступили на шаг, с такими же широкими улыбками, как у Корделии. Эти оказались двумя юношами, один — широкоплечий и поджарый, а другой — стройный и большеглазый, но окружённый аурой силы.
Магнус повернулся к более худощавому юноше в длинном балахоне, и Алеа увидела, что он удерживается от так и просящихся на язык слов.
Грегори тоже увидел это.
— Давай, скажи это! — рассмеялся он. — «Как ты вырос!»
— Я оставил тебя совсем подростком, — дипломатично произнёс Магнус, — а нахожу тебя мужчиной в расцвете лет. — Он повернулся к более мускулистому юноше в камзоле и шоссах. — И тебя, Джефри, тоже несколько больше чем было, когда я отбыл.
— И тебя. — Джефри ухмыльнулся во весь рот старшему брату усмешкой, в которой сквозил оттенок вызова. — Ты в той же мере набрался и умения биться?
На лицо Магнуса набежала тень.
— Я повидал много боёв, брат, слишком много — хотя не могу утверждать, будто исход их решило моё умение.
Джефри удивлённо воззрился на него, и на мгновение возникло неловкое молчание. Этой паузой воспользовался подошедший к Магнусу коренастый юноша, повыше Джефри, но намного ниже Магнуса. Он сжал обеими руками свободную руку Магнуса со словами: