Вечерело. Дирк поднял бокал и взглянул сквозь розовое вино на закатное небо.
— Как ни нравится мне деятельность, которую столь бурно развивает наш друг Майлз, — заметил он, — активность шерифов мне еще больше по сердцу.
— Трехпартийная система, — живо отозвался Гар и яростно кивнул. — Да, это то, что доктор прописал. Обе партии, находящиеся в оппозиции, всегда будут критиковать партию власти и зорко, словно ястребы, следить за любыми промахами с ее стороны.
— Да, при такой системе политическая жизнь в стране потечет более оживленно, — согласился Дирк. — Но действительно ли мы добились зримых улучшений? Что изменилось? Помимо того, что теперь всякий имеет право гулять холостым, если ему так больше нравится, и выбирать супругу по своему усмотрению?
— Думаю, кое-что все же изменилось, — задумчиво возразил Гар. — Совет Шерифов собирается декларировать Хартию Прав Человека. Пыточные камеры уничтожены, судебная система больше не может использоваться в качестве инструмента насилия над личностью. Ты слышал — Майлз предложил даже, чтобы каждый приговор отправлялся на изучение к Хранителю?
— Слышал? Так ведь это я ему подкинул эту идею! И кроме того, обсуждается вопрос об ответственности президента перед выборщиками, которых будет избирать народ — и изберет, как только пройдут первые выборы.
Гар кивнул:
— Словом, как бы то ни было, мы имеем право заключить, что добились улучшения существующей системы управления страной, если не введения в корне новой системы. Можно с уверенностью заявить, что при нынешнем положении народ на этой планете станет счастливее.
— Так почему же ты так печален, позволь поинтересоваться?
— Да потому, что в этой системе нет ничего нового, — вздохнул Гар. — И потому, что это я попросил Хранителя посвятить здешних граждан в азы истории человечества, а не только в анналы этой планеты. Я надеялся, что они изобретут собственную систему правления, принципиально новую.
Дирк пожал плечами.
— Ясно. А они вместо этого взяли и выбрали всевозможные кусочки и обрывки, которые пришлись им по душе, и, собрав их воедино, сотворили нечто новое для себя, но покуда им это нравится, кому какое дело?
— Мне, — простонал Гар.
Несколько минут Дирк изучающе смотрел на приятеля, сдвинув брови, а потом сказал:
— Нет ничего дурного в том, что ты идешь по стопам отца, Гар, — особенно если учесть, что занимаешься ты этим только время от времени.
Выборы состоялись вовремя. Все избирательные бюллетени и отчеты были отправлены Хранителю для сверки и утверждения. Компьютер объявил выборы легитимными, и вся страна дружно вскричала «ура!». Правда, к всеобщему ликованию примешалось недовольство десятка-другого шерифов, которых не переизбрали на новый срок, зато как радовались те, кто занял их посты! Выигравшие и проигравшие поменялись местами. Победившие в выборах отправились в столицу, а проигравшие заняли посты в провинциях и немедленно развили бурную подготовку к следующей избирательной кампании. А Майлз наконец вздохнул с облегчением и посвятил ночь тому, что отпраздновал радостное событие с Килетой — ведь он остался на посту председательствующего в Совете.
А через несколько недель состоялась первая инаугурация. Зрелище было волнующее и торжественное, хотя и отдавало определенной импровизацией. Гар и Дирк наблюдали за происходящим, довольно улыбаясь.
А потом осталось только подождать, когда новоизбранный Совет Шерифов утвердит Хартию Правления. С этой процедурой управились быстро, поскольку детали исподволь отрабатывали целых пять лет. Документ включал все поправки и ограничения, присоветованные Майлзу Гаром. Гара также несказанно порадовал тот факт, что шерифы совершенно независимо, но не без давления со стороны дам, излеченных им от мании величия, создали Совет Женщин, призванный ратифицировать все документы, утвержденные Советом Шерифов. Кроме того, Совет Женщин мог и сам отправлять билли на утверждение оных шерифами. Словом, Гар был просто в восторге от этой затеи, пока не осознал, что с появлением Совета Женщин в стране утвердился двухпалатный парламент.
Наконец, когда была принята Хартия и новое правительство окончательно закрепило свои права на пребывание у власти, Майлз покинул торжество победителей. Выйдя вместе с Килетой на площадь, озаренную звездами, он взял ее за руки и сказал:
— Сражениям и распрям конец, Килета. Новое правительство заняло свое место, а мы все еще живы, целы и невредимы.