Джанни содрогнулся от страха, но не отвел взгляда.
Ну и что? Пусть я хочу смерти, но я не имею права на нее, покуда со мной друг, который от меня зависит.
Он почти утратил рассудок, и только я могу спасти его. Если это тебя заботит, то ты можешь покинуть меня. Или вели мне покинуть тебя.
Это меня как раз волнует менее всего, — сообщил старец. — Тебе мало пережить эту ночь. Ты должен жить дальше.
Джанни нахмурился.
А тебе что с того?
Это тебя не касается, — отрезал старик. — Скажу лишь, что я должен сыграть свою роль в этом деле, в интересах своего города и самого себя, ибо это и мне на руку.
Что за интересы? — требовательно вопросил Джанни. С каждым мгновением он все меньше страшился старца.
А вот это — не твое дело!
Внезапно волосы с лица старца словно отбросило порывом ветра, глаза его сверкнули, а голову Джанни, будто стрелой, от виска до виска пронзила жгучая боль. Агония сковала его по рукам и ногам. Она длилась всего миг, но казалось, тянулась не один час.
Наконец глаза старца закрылись, их забросало прядями развевающихся волос, а боль в голове Джанни исчезла столь же неожиданно, как пришла. Джанни упрямо и дерзко смотрел на старца, внутренне содрогаясь.
Слушай же! — возгласил старец. — Этим путем идет цыганский табор. Они пройдут неподалеку отсюда рано утром. Положитесь на их милосердие, молите о помощи, если понадобится, но идите с ними, чтобы остаться в живых и добраться до надежного убежища!
А если нет? — дерзко поинтересовался Джанни.
Тогда погибнешь, — отозвался старец просто и сурово, — от рук кондотьеров или от холода и голода, но погибнешь непременно, не сомневайся! — Лик его дрогнул, борода и волосы стали развеваться все сильнее и сильнее, и вскоре совсем скрыли лицо. Голос звучал все тише и все твердил:
Не сомневайся… Не сомневайся…
Погоди! — мысленно вскричал Джанни. — Кто ты такой и почему берешь на себя право указывать мне?
Но лик старца уже обратился в крошечное пятнышко, только голос, еле слышный, продолжал повторять:
Не сомневайся… Не сомневайся… Берегись…
Но вот и голос стих.
Джанни вскричал во гневе и отчаянии и увидел небольшой костерок. Никаких развевающихся седин. На него в тревоге смотрел полоумный великан. Джанни понял, что проснулся от собственного крика, и решил исправить свою оплошность.
— Теперь моя очередь. Ложись спать, Тар.
— Спать? — недоуменно спросил великан.
— Спать, — кивнул Джанни и встал на колени. Тело его не желало слушаться, оно как бы жаловалось, что его побеспокоили. В голове опять забилась боль. Но он заставил себя подобраться к костру, взял обрубок корня из сложенной Гаром поленницы.
— Спи, — сказал он. — Я пригляжу за костром.
Гар на миг задержал на нем взгляд и улегся, не отходя от костра. Он закрыл глаза, но тут же открыл снова. Он озабоченно спросил:
— Джорджио не спать?
Пусть он утратил рассудок, но его не покинуло чувство ответственности.
— Джорджио не спать, — подтвердил Джанни. Он был уверен, что не уснет, даже если захочет — после такого сна.
Гар успокоился и закрыл глаза. Спустя несколько минут он уже размеренно и медленно дышал. Джанни понял, что друг крепко спит.
Он остался наедине со своими мыслями о страшном сне, в котором ему снова привиделось лицо призрачного старца. Но почему-то с этим лицом сливалось лицо Медаллии, оно накладывалось на него, загораживало его. На миг Джанни изумился — почему. Но лишь на миг. А потом он погрузился в воспоминания об этом чудесном лице, чувствуя, как успокаивается, расслабляется…
Но не спит. Он не нарушил данного слова.
Как и предсказал старец, утром появились цыгане. Джанни мысленно содрогнулся от осознания того, что сон сбывается. Каким-то образом некий человек, обладавший могущественной силой, проник в мысли Джанни, в его сны — какой-то мужчина, а быть может, и женщина.
От одной этой мысли сердце Джанни забилось чаще. Неужто и вправду где-то жила та танцовщица, что грезилась ему, жила — настоящая, облеченная в плоть, в этом мире? Мог ли он разыскать ее, коснуться ее, поцеловать ее? Позволила ли бы она ему это?
Он прогнал эти раздумья и стал отчаянно размахивать руками.
— Эй! Эге-гей! Сюда, добрые люди! Помогите нам! На помощь!