— И мы так думали, — кивнул воришка, который, видимо, до сих пор не мог поверить в удачу. — Но тюремщики выгнали нас и сказали, что нечего нам задарма тюремную баланду хлебать и чтобы мы теперь сами себе пропитание добывали. И еще они сказали, что темницы принцу сейчас нужны для узников поважнее нас.
— Поважнее? — встрепенулся охваченный тревогой Джанни. — Это что же за узники такие?
— Они не сказали, — покачал головой воришка. — Сказали только — много их будет.
— Так что же, вас всех прогнали? — осведомился Гар.
— Почти что всех, — ответил попрошайка. — Оставили пару-тройку убийц, а остальных выперли. Некоторые и побыстрее нас драпанули.
— Да это уж, считай, почти все, — грустно усмехнулся воришка.
Попрошайка, сдвинув брови, глянул на него.
— Если ты считаешь, что я тебя задерживаю, Эстрагон…
— Задерживаешь? — фыркнул воришка. — Ты меня поддерживаешь. Куда бы я делся без тебя, Владимир? Я воришка, не боец. Нам с тобой вечно объедки доставались, даже от той требухи, которой нас в темнице потчевали!
Джанни в ужасе представил себе кошмарную картину того, как дюжина узников дерется за то, чтобы похлебать помойной баланды.
— Вам надо передохнуть, — заключил он. — И поесть — как только мы найдем еды.
— Еды? — Воришка скорбно усмехнулся. — Найди ее попробуй! Мы уж сутки, как шатаемся по лесам, а за все время не ели ничего, кроме нескольких горсток ягод, что нашли по пути, да и те были сухие и горькие. Еще немножко колосков каких-то сжевали.
— А мы не можем ничего повкуснее отыскать для них? — спросил Джанни у Гара.
Великан нахмурился, но промолчал. Вместо ответа он поднял с дороги несколько камней и пошел в сторону от дороги по полю. Десять минут спустя он вернулся, держа за уши несколько кроликов. Джанни сразу решил, что Гар, к которому вернулся рассудок, нравится ему намного больше.
Когда оголодавшие путники принялись за еду, к ним подошли двое незнакомцев, имевших еще более затрапезный вид, чем Эстрагон и Владимир. Первый, обряженный в изношенную и засаленную пестрядину, опирался на плечо второго, одетого в черный, с широкими рукавами балахон, густо заляпанный грязью и оттого ставший почти таким же плоским, как квадратная шляпа на его голове. Джанни сразу заметил, что рукава балахона незнакомца снабжены карманами для чернил и бумаги, и догадался, что перед ним — ученый, а спутник его — шут.
— Здорово, Владимир! — поприветствовал шут попрошайку. — Разжился пропитанием, стало быть?
— Разжился, поскольку повстречали мы с Эстрагоном добрых людей, — отозвался попрошайка. Обернувшись к Джанни, он спросил: — Можно нам угостить Винченцо и Фесте?
— Угощайте, конечно, — ответил Джанни.
Гар добавил:
— Знай мы, что вы появитесь, так я бы побольше кроликов заготовил.
— О, это было бы слишком щедро с вашей стороны, — усмехнулся шут, устало плюхнулся на землю, подвернул под себя ноги и поднял руку в приветствии. — Меня звать Фесте.
— А меня… Джорджио. — Какое-то внутреннее чувство подсказало Джанни, что настоящее имя лучше бы скрыть. — А это Гар.
Великан кивнул.
— Меня зовут Винченцо, — представился ученый и протянул руку Гару.
— Быть может, нам следует звать вас доктором? — поинтересовался Гар.
— О нет, — невесело рассмеялся Винченцо. — Я всего лишь скромный бакалавр, даже до магистра не доучился. Денег не хватало, и я был вынужден странствовать из города в город и предлагать свои знания всем, кто в них нуждался. Прислужники принца решили, что я — разбойник и вор, и заковали меня в кандалы.
Джанни это мог хорошо понять. Он слыхал о многих странствующих ученых, которые были самыми настоящими разбойниками и ворами. Он бы и сам усомнился в правдивости первого встречного, заявившего бы, что он — самый настоящий ученый.
— И больше для того не было причин? — спросил он.
— Ну… — задумался Винченцо. — Был у меня, правда, разговор в деревне одной, со старейшинами. Говорил я с ними о древних афинянах, об их мыслях о том, что в каждом человеке заложено зерно величия, и потому каждый заслуживает к себе уважительного отношения, и потому даже имеет право решать собственную судьбу…
— А стало быть, и выбирать себе правительство, — добавил Гар с усмешкой, — Что ж, я вполне понимаю, почему солдаты принца заковали вас в кандалы. И кляп небось в рот сунули, верно?
— Да, какую-то жуткую, вонючую тряпку, — брезгливо скривился Винченцо. — Честно говоря, я думал, нас обратно в темницу швырнут, когда с полчаса тому назад нас остановили Стилеты.