Стилеты подъехали к стене, окольцовывавшей башню, где стояла огромная клетка. Толстые прутья ее глубоко уходили в плотно утрамбованную землю, на высоте шести футов изгибались и были воткнуты в каменную стену. Наверху покоилась крыша из прутьев, а с боков клетка была открыта для ветра, дождя и палящего солнца. Дверь в клетку была распахнута, и Стилеты, ругаясь на чем свет стоит, вогнали пленных внутрь. Пошатываясь, еле держась на ногах от усталости, те сразу же повалились наземь, испуская стоны облегчения. По крайней мере теперь им не надо было бежать что есть сил, чтобы избежать тычка копьем. Дверь за ними захлопнулась, и капрал задвинул тяжеленный засов. Его лязг был подобен мрачнейшему из предзнаменований.
Джанни опустился на пятачок земли, освещенной солнцем, рядом с остальными пленными, и огляделся по сторонам. Место, спору нет, было неприятное, но хотя бы кто-то тут не так давно прибрал — вымел клетку и набросал на землю свежей соломы. Однако тут явно перебывало много, очень много узников. Поскольку места в клетке хватало не более чем для дюжины пленников, Джанни решил, что скорее всего в клетке держат тех, кого в дальнейшем продают на галеры. Ему показалось странным то, что нет отдельной клетки для пленных женщин, но затем он вспомнил, что рабыни-женщины ценятся только тогда, когда они молоды и красивы, а такие женщины, как правило, далеко от дома не уходили. На самом деле и рабы-мужчины мало кому могли бы понадобиться, если бы не было нужды в гребцах на галерах. Крестьяне обходились куда как дешевле — они плодились даром.
Джанни была отвратительна мысль о том, что люди превращались в товар, но он знал, что именно так господа и нанятые ими Стилеты смотрят на простолюдинов.
На Джанни легла чья-то тень. Он отвел взгляд в сторону и увидел, что рядом с ним уселся, скрестив ноги, Гар. Не без изумления Джанни отметил, что его друг даже не запыхался и почти не вспотел. Путь до замка, отнявший у остальных пленных почти все силы, для него оказался легок!
— Тебе-то хоть бы что, — проворчал Джанни. — А ведь это ты виноват в том, что мы сюда угодили!
— Мы тут надолго не задержимся, — еле слышно проговорил Гар, не отрывая взгляда от двора.
Джанни, не веря собственным ушам, уставился на друга. Перед ним снова был совершенно нормальный Гар — не тот, что, как идиот, затеял драку со Стилетами!
— Неужто к тебе так быстро вернулся рассудок? — спросил он. — Или ты снова придуривался?
— На этот раз придуривался, — так же тихо отозвался Гар. — Я притворялся, чтобы мы могли попасть в замок Рагинальди, чтобы своими глазами увидеть, что тут происходит.
— Вот и смотри теперь, — с горечью проговорил Джанни. — Наши спутники на это уже насмотрелись! О да, сюда мы с твоей помощью попали легко, но вот как ты нас отсюда выведешь?
— Не так легко, как привел, но намного хитрее, — сказал Гар. — Но сначала я должен осмотреть эту башню.
Он кивком указал на тройной крест.
Джанни вытаращил глаза.
— И все это… Мы ведь можем угодить на всю жизнь на галеры… только из-за того, что тебе вздумалось взглянуть на башню, которую ты мог и с холма рассмотреть?
— С холма я бы никак не смог заглянуть внутрь нее, — спокойно отозвался Гар. — А на галеры ты не попадешь, и никто из наших спутников тоже.
— Почему ты в этом так уверен?
— Потому что время игры по правилам миновало, — ответил Гар.
Больше он об этом ничего не сказал. На все вопросы Джанни он давал такие ответы, что в итоге ловко уходил от этой темы. В конце концов молодой купец в отчаянии умолк.
Но когда стемнело, Гар стал более общителен. Он собрал вокруг себя пленников и тихо-тихо прошептал:
— Мы уйдем отсюда, но сначала я должен узнать, какую тайну принц прячет в башне.
— А нам-то что будет от того, что ты решил туда сунуть нос? — с горечью проговорил Джузеппе.
— Вам с этого будет очень даже много пользы, поскольку я уже начинаю догадываться, зачем дворяне наняли Стилетов и велели им устроить небывалый грабеж всех прохожих и проезжих, и почему они решили так скрутить купцов, чтобы потом пойти по ним, как по доскам, переброшенным через канаву.
Джанни выпучил глаза. О чем это Гар говорит? Они оба прекрасно знали, почему дворяне ополчились против купцов: потому что их настропалили мнимые цыгане. Правда, теперь, когда Джанни думал об этом, ему казалось, что эти мнимые цыгане — люди неумные и недалекие, раз задумали так настроить дворян. Они все больше представлялись ему людьми, которые только и способны на то, чтобы сидеть кружком и часами спорить о том, что делать, вместо того чтобы делать это самое дело.