Рука тут же исчезла, словно растворилась в темноте. Сквозь дверь проник многоголосый детский гомон и в щелку стало видно, что в холле зажегся свет. Спустя секунду кто-то истошно стал орать басом: “Да что же вы творите, ироды чертовы…. я вот вам…. порядок… нарушать!” Слова то затихали то снова становились громче. Похоже, кто-то с воплями бегал из комнату в комнату то выбегая в коридор, то опять скрываясь в очередной спальне. Сашка резко сбросил с себя простынь и быстро, насколько для него это было возможно, отскочил от окна к двери, готовясь отразить нападение страшной руки, тяжелой книгой, немедленно схваченной с тумбочки, но за окном уже никого не было. Более того, даже не было похоже, что окно недавно открывали: комнатные цветы стояли на подоконнике нетронутым строем, а задвижка, на которую окно закрывалось изнутри, была в положении “закрыто”.
Не успел Сашка этому удивиться, как в комнату с грохотом врезавшейся в стену двери, ворвалась тучная женщина с заспанным перекошенным лицом, на котором наискось сидели очки. Волосы на ее голове, которые видимо перед сном были собраны в аккуратный пучок на затылке, теперь словно взбесившись, торчали в разные стороны и женщина беспрестанно была вынуждена их сдувать, так как самые назойливые из них постоянно лезли в глаза.
– Ты! – она ткнула в Сашку пальцем величиной с сардельку.
– Быстро наверх!
Что это значит Сашка не знал, но поспешив выскочить наружу, тут же увидел разбитый вдребезги большущий аквариум, валяющийся на полу в холле. Рядом на коленях ползали дети, собирая в банку с водой еще трепыхавшихся рыбок. Только мальчик вышел в холл, как за его спиной раздался топот и следом за ним в холл вылетела женщина, трубя словно разъяренный слон.
– Все наверх, быстро!
Одни за другим дети поспешили по лестнице на второй этаж и Сашка, недолго думая, устремился за ними следом.
Холл на втором этаже был чем-то вроде помещения для собраний. Вдоль стен стояли стулья, а в конце холла был сооружен небольшой помост, на который тут же взобралась крикливая женщина.
– Так, кто это сделал, я еще раз спрашиваю, – заорала она, умудряясь тыкать пальцем во всех сразу
Дети перестали перешептываться и молчали, уставившись в пол
– Таааак!!!, – женщина побагровела еще больше. Казалось еще чуть-чуть и она лопнет как перекаченный воздушный шарик.
– Ну что ж, утром я докладываю Эме Грульевне.
– Старшие блоков завтра к Эмме, – кхх, кххх, – Грульевне со мной, – закашлялась от усилия говорящая.
– А теперь всем спать, – и она хлопнула в ладоши. Дети начали расходиться и Сашка развернувшись, тоже поплелся к себе в комнату. Стриженный наголо паренек, стоящий слева, метнув на него недобрый взгляд, что то зашептал на ухо своему соседу. Тогда Сашка не предал этому значения, а зря.
Глава 3. Немец.
Эмма Грульевна, несмотря на необычное отчество, женщиной оказалась абсолютно обычной. Вместе со всеми старостами к ней в кабинет почему-то привели и Сашку и теперь он стоял, переминаясь с ноги на ногу, не понимая, что вообще здесь делает.
Поздоровавшись, прибывшие по очереди доложили, что происходило этой ночью во вверенных им отсеках и получалось, что они вообще ничего не знают, так как все до единого спали в своих кроватях. Выслушав, Эмма Грульевна нахмурилась, но несмотря на это после пары вопросов всех отпустила. Всех, кроме Сашки, его она почему-то оставила. Пока старосты толпились у входа, Сашка пытался представить человека с именем Груль, но получалось слабо.
«Ну, а тебе что-нибудь известно?» – спросила директриса, повернувшись к мальчику, когда за последним старостой наконец-то захлопнулась дверь.