Глава 3
Илар с облегчением опустился в короткую ванну, стоящую посреди номера, и закрыл глаза, чувствуя, как под ласковыми касаниями горячей воды напряжение его отпускает. Нелегок труд музыканта, очень нелегок. Горло немного саднило, пальцы горели – пришлось им потрудиться сегодняшним вечером. Но приятно. Приятно, когда тебя ценят не за то, что ты сын Шауса-пекаря, а за то, что ты хорошо делаешь свое дело. Тридцать серебреников и сотня медяков! Эдак можно жить!
Здешний музыкант смотрел таким голодным взглядом, что казалось – сейчас встанет и воткнет двузубую мясную вилку прямо в глаз Илару. После того как Илар исполнил первую песню, народ не хотел больше никого, кроме него, Жерес попробовал что-то спеть, но его освистали и кто-то даже кинул в музыканта огрызком пирога. Обидно, да. Илару стало немного жаль Жереса, но… свой карман дороже. Сегодня был не его, Жереса, день…
Вода медленно остывала, Илар намылился, смыл с себя пену, снова намылился, полил на себя из ковшика, черпнув воду из кадки рядом с ванной, и с сожалением вылез, осторожно шлепая мокрыми ногами. Не хватало еще грохнуться и разбить себе голову. Вытерся рубахой. Изогнувшись дугой, снова с неудовольствием осмотрел черную метку на ягодице. Потом взял свое пропотевшее бельишко и прополоскал в мыльной воде, усмехаясь, теперь заботиться о нем некому. Нет прачки, нет кухарки.
Впрочем – особой проблемы нет. Много ли ему надо? Желудок набить да чистое белье надеть, рубаху, штаны. Пока что особых неудобств Илар не испытал.
Прошел к столу, на котором грудкой лежали заработанные деньги – две кучки, одна побольше, другая поменьше. Подумал: надо обменять медяки на серебро, не таскаться же с такой кучей? Неудобно. И стражников каравана надо будет угостить с заработка; как только Илар заканчивал петь песню, они яростно вопили: «Накидаем музыканту денег! Даешь денег музыканту!» – и сыпались монетки. Без них, возможно, он столько бы не заработал. Да и просто из чувства благодарности – за все надо платить, так учил его отец. Долг превыше всего. Парни подобрали его, накормили, напоили, помогли, он тоже должен им помочь. Мир держится на добрых делах… так говорил отец. Впрочем, он мог и ошибаться.
Выбрал медную монетку, посмотрел на нее и положил назад – чего мелочиться? Можно позволить себе и серебряную! Заработал! Серебро гораздо лучше для гирикора. Сел на табурет, поставил локти на стол и задумался. Представился труп старика, которого Илар бросил в избушке, даже не похоронив. А тот ведь что-то говорил про похороны… надеялся на Илара.
«Ну – говорил! И что? Кто его просил делать меня черным колдуном?! Я просил приманивать меня?!
Не по себе как-то… вроде как совершил подлость. Все равно следовало похоронить старикашку, даже если он и был зловредным колдуном. Испугался? Наверное… Прикасаться в высохшему трупу, опять же – копать яму, когда так хочется есть…
Вот почему! Жрать хотел! Потому скорее и сбежал! Все-таки я гадина.
А что – хорошее начало для жизни черного мага, хорошее. Первую пакость сделал. Ладно, хватит упиваться своей гадостностью и чернотой, делом надо заняться и проверить, что я могу.
Итак, берем монетку… надо начертить на ней крест, чтобы потом не перепутать с обычными монетами. А на цепочку потом повешу. Не знаю только – можно ли будет в ней провертеть дырку, вдруг гирикор испортится? Впрочем, потом можно сделать оправу, и повесить на веревочку. Или на цепочку. Будет висеть на груди, как положено. Ювелиру скажу, что монетка дорога как память, как первый заработанный серебреник, и что он у меня амулет на удачу. Поверит, нормально!
Итак… берем немного крови… надо нож прокалить на огне, как бы лихорадку не занести. Нож-то старика, вдруг там зараза какая! Ага… вот так. Ай! Больно… Мажем монетку кровью… так… ну, погнали!»
Илар начал вчитываться в заклинание изготовления гирикора, положив книгу рядом с масляным фонарем. Слова впечатывались в мозг, Илар с удовольствием читал незнакомые слова, испытывая при этом почти физическое удовольствие. В занятиях магией были свои приятные моменты…
Наконец волшба прочно улеглась в голове молодого мага, и, не откладывая на потом, он начал выпускать волшебство в мир. Странные, хлесткие слова вылетали в пространство одно за другим. Илар еще не умел выстреливать заклинание целиком, оно выходило из него медленно, туго, мозг как будто не хотел расставаться с волшебными словами.