Уилл усмехнулся в ответ. Похоже, все кухмейстеры во всем мире одинаковы. Атмосфера в кабинете значительно разрядилась.
– Если у вас нет больше вопросов, то я, с вашего согласия, покину вас, – сказал Уилл.
Эргелл кивнул, а Норрис поднялся со скамьи.
– Да, разумеется, – отозвался барон. – Если вам что-то понадобится в вашей хижине, дайте знать Гордону.
Гордоном звали камергера, который провел Уилла в кабинет.
Уилл немного помялся, потом тихо произнес, указывая на лежащий на столе пергаментный свиток:
– У вас мое назначение, сэр.
– Да-да. Я обязательно просмотрю его в ближайшее время. Хотя я и так уверен, что вы не самозванец, – в очередной раз улыбнулся барон.
По правилам Эргелл должен был бы сломать печать и прочитать назначение сразу же, как Уилл вручил ему этот свиток. Похоже, в Скалистом замке действительно считали формальности и традиции необязательными. Но, возможно, он просто слишком придирается к мелочам.
– Хорошо, милорд.
Повернувшись, он кивнул и военачальнику.
– Хорошо, что вы с нами, рейнджер, – сказал тот, кивая в ответ.
– Уилл, – поправил его Уилл.
– Хорошо, что вы с нами, Уилл, – повторил Норрис.
Уилл поклонился барону, развернулся и вышел из кабинета.
Вернувшись домой, он увидел, что собака лежит там же, где он ее и оставил. Она проснулась и несколько раз ударила хвостом по полу, когда он вошел. На столе стояла еще одна миска с мясной похлебкой, а под ней лежала записка с грубо нарисованной собакой. «Должно быть, это послание Эдвины», – подумал Уилл. Миска была еще теплой, и он поставил ее перед собакой. Та осторожно поднялась на ноги, сделала несколько шагов и принялась лакать похлебку. Уилл почесал ее между ушей, разглядывая рану. Швы еще держались.
– Повезло тебе, что она оставила записку. А то бы я прикончил и эту порцию.
Собака продолжала лакать вкусную похлебку. Запах сводил с ума, и Уилл почувствовал, как забурчал его желудок. Эдвина принесла заодно и хлеб. Уилл отрезал ломоть и жадно откусил, не дожидаясь, пока его миска разогреется на плите.
Глава 5
События последующих дней, пока Уилл осваивался в новом окружении, показались ему одним раз мытым пятном.
Устроенный в его честь бароном обед прошел неплохо. Поскольку это было официальное мероприятие, на нем присутствовали мастера, такие как оружейник, конюший и писец, а также рыцари замка со своими дамами. Имена и лица путались в памяти, но Уилл знал, что в ближайшие недели обязательно их запомнит, как запомнит и характерные черты и особенности каждого человека. Что касается их, то все они, похоже, сгорали от нетерпения познакомиться с новым рейнджером, и Уилл со свойственным ему прагматизмом признал, что заслужил определенную репутацию.
Как бывший ученик Холта, одного из величайших и самых знаменитых членов ордена рейнджеров, Уилл в любом случае ощущал бы любопытство к своей персоне. Но он еще был и тем, кто раскрыл и предотвратил тайные планы Моргарата, злого лорда Ливня и Тьмы, напавшего на королевство немногим более пяти лет назад. После этого он сопровождал и охранял принцессу Кассандру, когда ее похитили скандианские пираты. Кроме того, он участвовал в грандиозной битве с темуджаями, воинственными всадниками Восточных степей, а в довершение всего оказался причастен к заключению Халласхольмского договора о ненападении со скандианцами, который действовал до сих пор.
Вообще-то этому договору он был обязан своей нынешней фамилией «Трити»[1]. Поскольку он вырос сиротой в замке Редмонт, то никакой фамилии в детстве у него не было.
Поэтому, пожалуй, было естественно, что люди удивлялись его молодости и даже иногда предполагали, что приняли его за другого рейнджера, который, по их мнению, был старше и выглядел солиднее. Еще учеником Холта Уилл часто наблюдал изумление и недоверие людей, впервые встречавших невысокого и седобородого мужчину с неровно подстриженными волосами, словно он их окромсал своим саксом. Люди всегда представляют себе какой-то романтический идеал, так что невысокие, хотя ловкие и проворные, рейнджеры не подпадают под распространенное представление о героях.
Знакомясь со своими новыми соседями, Уилл замечал в их глазах точно такое же удивление и недоверие, особенно у придворных дам. Скалистый замок считался дальней провинцией, и появление знаменитости – человека, который лично сопровождал дочь короля Дункана, – было для местных жителей незаурядным событием. «Если реальность не оправдывает их ожиданий, то тем хуже для них», – думал Уилл.